Глава VI (3)

Клеопатра. Октавиан. Кай. Тиверий. Слухи о рождении Христа. Клавдий. Локуста. Агриппина. Нерон; сожжение Ишь Рима по приказанию курии. Сенека. Веспасиан. Тит. Разрушение Иерусалима.

В 49 г. до Р. X. он догнал своего соперника в Фессалии и разгромил его войска под Фарсалами. Помпею удалось, однако, бежать с женою, детьми и сокровищами в Египет. Но тут ожидала его печальная участь. Птоломей и Клеопатра приказали отрубить ему голову, которую поднесли Юлию Цезарю. Развратная Клеопатра уговорила Цезаря утопить в Ниле ее мужа Птоломея и сделать ее правительницей Египта.

Устроив это, Юлий Цезарь двинулся к Понту, победил под Синопою восставшего против Рима Фарнака и отправился в 46 г. в древний Карфаген, известный тогда уже только под общим именем “Африка”. Там он казнил семью и друзей Помпея, стоявших во главе республиканской партии олигархов, завладел их сокровищами и таким образом исполнил все то, что считалось оракулом непременным условием для достижения самодержавной власти в Риме.

Казнив тысяч пятьдесят защитников республиканской олигархии, он велел распять на кресте всех предводителей партии. Родственники Помпея: Сципион, Катон и другие убили себя сами, во избежание позора. Несмотря на то, что отец его уже скончался, Юлий не побоялся уже никого и победоносный возвратился с войсками в Рим.

Оракул курии, желая подчинить Цезаря вполне своей власти, приказал ему, посредством авгуров, собрать все сокровища, принадлежавшие лично ему, Помпею и Крассу, и отдать таковые в распоряжение оракула, который будет снабжать его средствами по своему благоусмотрению. Но гордый Юлий заявил, что он не намерен зависеть от милости оракула, что ему нужны сокровища для снискания себе друзей в Риме. Он тут же раздал триста миллионов своим солдатам и друзьям и устроил народу великолепное зрелище борьбы тысячи гладиаторов. Благодаря такому образу действий, он добился того, что сама армия, без ведома и согласия оракула, провозгласила его диктатором, императором, отцом отечества и полубогом. После победы, одержанной им в следующем 45 году до Р. X. в горах над остатками иберов, даже сенат возмутился против оракула и без разрешения его наградил героя титулом архижреца, т.е. полного бога.

Авгурия почувствовала кровную обиду, но показывала вид, что для нее все это безразлично, и что она готова подчиняться всем случайным обстоятельствам. Но тем не менее она поклялась втайне отомстить и Цезарю, и сенату. В данном случае авгуры и их магистр не посмели открыто восстать против постановления армии и сената, так как побоялись подать первый пример ослушания, который мог раз и навсегда подорвать авторитет оракула. Поэтому они решили ждать и выказывать мнимую преданность. Тем не менее Цезарь получил анонимное предостережение, что “вещая Сивилла предсказала, что если он не отдаст Сивилле остальных сокровищ, то 15-го марта будущего года он будет убит сенаторами”. Окруженный сенаторами, друзьями и военными, Юлий Цезарь спокойно подшучивал и глумился над оракулом. Однако, предсказание сбылось в точности. В указанный Сивиллою день он был убит в сенате двумя своими приближенными и, как всегда казалось, преданнейшими друзьями Кассием и Брутом, которые заручились обещанием оракула, что со смертью Цезаря оракул курии поможет им восстановить олигархическую республику.

Избавившись от взбунтовавшегося врага, курия авгуров пожелала отомстить сенаторам и провозгласить другого самодержца, который всецело подчинился бы ее власти. Она объявила народу через своих агентов, что оракул приказал. преследовать убийц Цезаря, т.е. сенат, среди которого было совершено убийство. Сенаторы разбежались, спасаясь, кто куда мог. Курия образовала новый сенат и подчинила ему старых полководцев и войска, предназначавшиеся для борьбы с республиканцами, во главе которых стояли Кассий и Брут.

Сильное товарищество непогрешимых жрецов оракула восстановило свою власть благодаря солидарности и выдержке, которыми оно всегда отличалось. Но каждый из авгуров курии прочил своего сына или родственника в самодержцы.

Разногласия и ссоры по случаю предстоявшего захвата самодержавной власти приняли такие размеры, что сами авгуры убивали друг друга кинжалами. Только после многочисленных убийств удалось назначить консулом восемнадцатилетнего Октавиана, сына авгура Кая.

Кай немедленно послал за своим сыном, который, по примеру многих богатых римлян того времени, обучался в школе латинских риторов, нарочно учрежденной в отдаленной Палестине, в городе Аполлонии, вблизи известного военногопорта Цезареи. Школа имела целью латинизовать евреев и совращать их в политеизм, а также бороться с монотеистическими еврейскими школами, существовавшими в то время в Бене, в Диосполе, в Вавилоне, в Гардитумуре, в Явре, в Суре, в Нисивисе и других городах. Она должна была служить им примером в. преподавании латыни и латинской мифологии, т.е. веры в оракул Ромы, зиждущейся на риторической диалектике и системах, противоположных монотеизму. Монотеизм евреев, которых курия щадила до поры до времени, не желая лишать себя доходов, мозолил оракулу глаза. Поэтому в школах курии доказывалось, с помощью риторических софизмов, что поклонение Единому Создателю является “ересью, направленной против богов и богинь, покровителей и покровительниц народа, существующих особо для каждой силы природы и для каждой области знания, а также ересью, направленною против отцов отечества, т.е. курии Ромы, представительницы уста-новившейся веры, превратившейся в обычай”. Дальше говорилось, что “в этом обычае, установленном отцами церкви и в течение стольких столетий свято обере-гаемом целым рядом поколений, кроется счастье и спасение, что все это отрицается только людьми, лишенными чести и веры в курию, проклятыми оракулом, неверными и неверующими в ту истину, что все долговечное является священным, освященным книгами пророков, как непременное условие блаженства, кроющегося в слепой вере в оракул Ромы”. Притом оракул утверждал, что большее количество богов всегда сильнее одного Бога, что один Бог, лишенный помощников, которых назначает курия, не в состоянии управлять целым миром и справиться с силами природы; что именно боги-то и богини, покровители и покровительницы, и образуют сенат, состоящий из воплощенных богов, и иерархию, а также, что только одна слепая вера во все это, в могущество Ромы и ведет ко блаженству и ко спасению.

Несмотря на столь шумные декламации, несогласные с основными началами логики, еврейский синедрион в Иерусалиме, ненавидевший всякую мифологию, т.е. бестолковые басни о мнимых богах, не переставал проповедовать истину о существовании Единаго Создателя. Эта систематическая борьба с политеизмом оракула, который желал и сам во что бы то ни стало выпутаться из хаоса мифологических преданий, заставила курию прибегнуть к помощи учения о “фатуме”, т.е. о предопределении, стоявшем неизмеримо выше ее мифологии. Но лживые авгуры побоялись отождествить понятие о “фатуме” с понятием о предопределении Единаго Создателя, так как в таком случае получилось бы, что они сами верят, что в курии до сих еще преобладает ложная вера в ложных богов.

Верховный авгур или магистр оракула, Кай, не имея возможности сразу про-возгласить своего сына Октавиана самодержцем, т.е. открыто восстать против ко-мандующего войсками Антония, по происхождению плебея, который поделился сокровищами Юлия с другим полководцем Лепидом, учредил, при содействии на все согласного сената, новый триумвират, состоявший из Антония, Лепида и Октавиана. Все трое получили приказание от нового состава сената общими силами истребить республиканцев, предводительствуемых Брутом и Кассием. Вслед затем оракул приказал им перебить прежних сенаторов и две тысячи разных богачей, заподозренных в распространении монотеизма, конфисковав в пользу курии их несметные богатства. Курия оставила Октавиана при себе в Риме, приказала Антонию жениться на его сестре и отправила его в Египет с поручением отнять у Клеопатры бразды правления. Лепид был назначен правителем прежнего Карфагена в северной Африке. Но в скором времени Лепиду было приказано передать власть Октавиану и отправиться в Кирею, для исправления должности местного архижреца. Таким образом возник новый дуумвират. Но так как Антоний влюбился в Клеопатру, отослал жену обратно к Октавиану и объявил себя вполне независимым от Рима, подстрекая греков и евреев к восстанию против поработителей и к признанию его царем-освободителем от ненавистного ига Рима, то поэтому он и остался вполне изолированным.

Курия отправила в Египет Октавиана во главе великой армии. Октавиан лишил жизни как Антония, так и Клеопатру, и покорил весь Египет в 31 году до Р. X. Во всем государстве Рима считалось в это время около полутораста миллионов жителей, подчиненных четырем миллионам патрициев, имевших в трех частях света свою особую сильную военную, гражданскую и церковную организацию, с сенатом, всецело подчиненным оракулу курии, во главе. Приблизительно в это же время, т.е. в 29 году до Р. X. и в 480 году по основании олигархической республики Ромы, оракул курии объявил через посредство своего сената, что Октавиану дается титул “augurus augustus, pontifex maximus et imperator perpetuus”. Ho предварительно курия заручилась с его стороны торжественною клятвою, что он будет подчиняться ей во всем.

Оракул авгуров окружил своего избранника всевозможнейшею роскошью и зорко следил за тем, чтобы для вида соблюдались все наружные формы нравственности и кротости. Старый Кай, отец Октавиана, отдал в его распоряжение ключ от знаменитых римских катакомб, чтобы дать ему возможность, с помощью на-копленных сокровищ, построить новый мраморный город на место прежнего, кир-пичного, разукрасить его статуями, похищенными из Греции, а также выстроить театр для 10.000 зрителей и цирк, в котором помещалось бы 250.000 человек. Друг Октавиана и курии, эпикуреец Меценат, получил, в качестве агента оракула, приказание собрать в Рим художников всего мира, для постройки роскошных дворцов на Эсквилинском холме, а также стихотворцев Горация, Овидия, Проперция и других, которым приказано было составлять оды в честь Рима. Тит Ливий, Кор-нелий Непот и другие получили приказание писать историю, в которой проглядывало бы чудесное начало Рима. Виргилий из Мантуи в своей “Энеиде” подражал Илиаде Гомера и в “Эклогах” -идиллиям Теокрита. Но в этих идиллиях все-таки проглядывает тихая грусть, тоска по прошлом, и высказывается надежда, что наступит “золотой век ” (!) Грубый Рим сделался теперь покровителем искусств, лицемерно названных им “свободными”, т.е. будто бы освобожденными из-под ярма условной формы греков и евреев. Но в скором времени, окруженная ореолом величия и славы, курия оракула Ромы, истощив все сокровища, хранившиеся в катакомбах, стала угнетать народы непосильным бременем налогов и жертвоприношений, – все в пользу богов и богинь. Во избежание серьезных заговоров она устраивала мнимые заговоры, подавляла таковые и таким образом ставила на вид бесцельность и безуспешность мятежа против курии, оберегаемой богами и богинями оракула. Одного из своих тайных агентов, по имени Цинну, она назначила своим легатом при легионах, расположенных по берегам Евфрата. Из конфискованного имущества она образовала новый фонд, “fiscus”, в отличие от прежнего “aerarium”, т.е. национального имущества, состоявшего из окладных сборов государства, достигавших громадной цифры тысячи миллионов ассов в год. Октавиан, изображавший собою слепое орудие курии, вполне несправедливо обвиняется некоторыми историками в злодеяниях, совершенных куриею под его фирмою, а именно, в убийстве Цицерона, которого он величал своим покровителем и отцом, а также в убийстве целых тысяч богачей, имущество которых похитила курия, пользуясь только фирмою Оставиана Августа.

После его смерти в 14 г. по Р. X. оракул авгуров объявил о своем новом чуде, которое, по его же приказанию, было удостоверено присягою нескольких сенаторов, а также Ливией, как известно, отравившей Октавиана по поручению курии. Впоследствии Ливия отравила и все семейство Октавиана, но тем не менее курия объявила, что Октавиан во время сжигания его тела на костре был превращен оракулом в голубя, который полетел к небу, чтобы увеличить состав богов.

Во время мирного, кроткого и продолжительного царствования Октавиана Августа под покровительством оракула курии, иерусалимский синедрион евреев разослал по Греции и по всему миру поэтические выдержки из откровения еврейских авторов, в которых не только проповедовалось существование Единаго Прабога, или едино-личного Создателя, но также высказывались надежды, что явятся “мессуа”, мессии, которые освободят народы от римского ига. Под влиянием этих откровений, распространяемых в переводах на разные языки, образованные люди посещали так называемые образцовые храмы (экклесия, эклектикос), в которых народ молился только одному Святому Отцу на небесах. Только одни лицемеры, притворявшиеся верующими в курию и посещавшие ее храмы с целью щегольнуть своими нарядами, принимали некоторое время участие в церемониалах понтифексов и кардиналов политеистического оракула. Наконец, дошло до того, что храмы курии совершенно опустели, так как, за исключением одних лицемерных ханж, подкупленных авгурами, и их семейств, все остальные жители мечтали о том, как бы избавиться от политеизма, т.е. от навязанной им силою веры. Поэтому оракул, желая после смерти Октавиана предотвратить свое падение, провозгласил императором Рима своего воспитанника, преданного ему всецело Тиверия, сына нечестивой Ливии, жены покойного Октавиана. Реакции ненасытимой курии суждено было принять ужасающие размеры. Итак, воспитанник ее Тиверий в первый же день своего царствования получил приказание объявить народу, что ему явилась во сне Сивилла, считавшаяся великой святой оракула курии, и приказала ему восстановить прежнее значение и все прежние доходы оракула. Поэтому он должен был с отрядом своих преторианцев, состоявшим из сыновей авгуров и занявшим место прежней личной охраны-ликторов, не обращаясь к оракулу, распространить огнем и мечем во всех частях мира веру в оракул, или же в противном случае принять яд. Испуганный Тиверий заявил, что он предпочитает жить. В виду такого заявления ему было приказано неотлагательно исполнить прежнее приказание и казнить всех придворных чиновников прежнего императора, восставших против силабусов, энциклик и ритуалов капитолийского оракула. На другой день курия приказала ему ворваться с преторианцами в сенат и убить половину сенаторов, заподозренных в либеральных и прогрессивных стремлениях, имущество которых отдать авгурам и кардиналам оракула. В том же 14 году от Р. X. курия приказала Тиверию уничтожать и сжигать все библиотеки, хроники и вообще произведения человеческого ума, ловить и распинать на кресте богатых евреев и других городских жителей, а также безпощадно угнетать всех монотеистов, ораторов, учителей, литераторов и правдолюбивых жрецов. С тех пор в течение целого полстолетия не проходило дня, в который не действовала бы тайная инквизиция и не распинались бы на крестах целые тысячи народа. Лицемерные авгуры подбадривали население, изнемогавшее под игом рабства и террора, поддерживая в нем надежду, что храбрый полководец Тиверия Германик в скором времени объявит себя императором и избавит народ от тирана, который угнетает будто бы также и авгуров курии. С этой целью курия от времени до времени присуждала к распятью или другой казни одного из нелюбимых ею авгуров, желая выказать пред народом свое мнимое безсилие и доказать, что она не имеет ни малейшего влияния на действия Тиверия и возлагает всю свою надежду только на одних богов своего оракула. В то же время она утверждала, что все бедствия являются вполне заслуженным наказанием за то, что народ не верует в богов, и взывала к покаянию и к жертвам в пользу обиженных богов. Гонение и распинание на кресте людей, не притворявшихся верующими в курию, мнимых “заблудших в вере” чистых монотеистов, а также распространение веры в “адские врата Ромы”, т.е. в адские ворота капитолийских богов, продолжалось во все царствование Тиверия, т.е. целых 23 года, в течение которых он играл роль слепого орудия курии. Переживались тяжелые дни самого жестокого режима, гораздо хуже ассирийского, мидийского и вавилонского рабства, так как всякий днем и ночью дрожал от одной мысли навлечь на себя подозрение тайных инквизиторов Тиверия, собственно курии, а также от одной мысли о появлении палачей курии авгуров.

Вот до чего доходила реакция обиженной и спасающей себя курии! Поэтому мно-гие, уже под влиянием одного страха навлечь на себя подозрение в монотеизме, постоянно рассуждали о мифологии даже с родными детьми. Некоторые просто обезумевали от страха и доказывли, что “уже в одном столь беспощадном гнете навязанной веры в политеизм, должно быть, кроется какой-то фатум Создателя”. Все без исключения жители Рима чрезвычайно охотно согласились бы бросить столицу и бежать далеко оттуда, питаться манною и овощами Аравии, выжидая, по примеру евреев, появления Илии, Моисея, Meccии, Ocии, Гедеона или Амоса, которые доказывали, что “Иегове вовсе не нужны жертвы, но только одна справедливость”. Более храбрые повторяли друг другу слова Ocии, что “Иегове нужны только одни искренние действия”, повторяли слова Исаии, сына Амоса, что “многобожие, заимствованное у врагов. прибывших из Ассирии, было причиной падения нравов и многих других бедствий”, повторяли слова Иова, проповедовавшего поклонение одному Создателю, а также слова “Деутерономиона”, что “Иегова не появляется ни под каким видом, ни символом, за исключением одного чистого огня”, и что “жрецы должны довольствоваться одной жертвой, т.е. поклонением одному лицу Создателя”. Читались нарасхват письма Даниила и Мелахии, проповедовавших в вавилонском плену о появлении апокалиптического спасителя Илии, который поднимет бунт против многих богов в пользу Единаго Иеговы. Одним словом, народ с величайшим нетерпением ожидал появления спасителя и мечтал о том моменте, когда политеистические храмы будут заменены монотеистическими. Те же самые пророчества в связи с всеобщими мечтаниями о появлении спасителя, который избавит народы от тяжелого гнета экзар-хов, публиканов и мытарей курии Ромы, вызывали у палестинских евреев необык-новенный религиозный экстаз, гораздо сильнее того, которому подвергалось население Греции и самого Рима. Многие горячие еврейские патриоты увлекались поэтическими откровениями. иллюзиями, метампсихозами, т.е. новыми откровениями и видениями: чудесными эпифаниями духов, снисходящих с небес под разными поэтическими видами, неземных существ, виденных Илиею, блестящих звездами и снабженных крыльями ангелов, взывающих народы к бунту против врагов еврейского племени, или же, наоборот, под видом дьяволов, адских агентов, искушающих человека преклоняться перед авторитетом членов авгурии Ромы, которые являются новыми ваалами, золотыми тельцами еврейского апокалипсиса. По всей Европе носились слухи, что злой дух, дьявол под видом авгура курии Ромы, искушал Мельхиседека, архижреца иерусалимского, названного “мессуа”, а затем Иоанна Крестителя, сына жреца и пророка 3axapии и его жены Елисаветы, уговаривая их проповедовать политеизм. В награду курия обещалась сделать их проконсулами, но ни Мельхиседек, ни Иоанн Креститель не поддавались искушению. В 15-м году царствования Тиверия, т.е. в 29 году от Р. X., люди сообщали друг другу под секретом, что вышеупомянутый Иоанн Креститель действует над Иорданом, крестит своих учеников, так называемых эбионистов, и готовит их к предстоящей борьбе с оракулом Ромы. Вскоре разнеслись слухи о том, что солдаты наместника курии Ирода отрубили Иоанну голову. Вслед затем во всех славянских землях, на которые не простиралась власть курии, и куда бежали все гонимые курией учителя Греции и Палестины, находившие у славян гостеприимный приют, стали говорить открыто о том, что тайком передавали друг другу жители остальной Европы, а именно, что у казненного Иоанна имелся ученик, его родственник и друг, по имени Иешуа, Осия или Иисус, сын жреца, плотника и строителя еврейских храмов в Палестине, обучавшийся в иерусалимском синедрионе у жреца Гамалиила, который, по примеру Иоанна Крестителя, проповедовал чистую религию монотеизма, без всяких символов, за исключением солнца и огня, т.е. безо всяких статуй и икон. Говорили, что со смертью Иоанна Крестителя ему пришлось быть главою школы “гностиков” или тех ученых, которые, принимая крещение, посвящали себя борьбе с оракулом Ромы, и что к нему присоединились все эбиониты или унитариане, выступавшие против саддукеев, или глашатаев ложной философии, а также против фарисеев, т.е. друзей курии Ромы, искажавших монотеизм разного рода прибавлениями или суеверием, против иеродиан, глашатаев форм и фанатизма, во главе которых стоял некто Аполлоний из Тианы в Малой Азии, шарлатан, объявивший себя пророком, спасителем, чудотворцем, ниспосланным с небес, но одновременно распространявший учение египетских магов оракула и туманные астрологические положения индийских браминов, т.е. веру в “тримутри” и т. п.

Участники частных сходок сообщали друг другу под секретом, что Иешуа, являвшийся новым главою врагов оракула курии, для отличия от другого оракула, называемого “авгурией Ромы”, точно так же, как и Иоанн Креститель, был искушаем дьяволом, принявшим вид авгура курии, который без всякого успеха обещал ему должность проконсула курии в Палестине, в случае, если он примет сторону оракула, т.е. вместо поклонения одному Святому Отцу, преклонится перед изображениями оракула курии Ромы. Одновременно носились слухи, что по приказанию курии Иешуа был схвачен и распят на кресте, но что агенты курии Ромы, ежедневно казнившие множество гностиков и кристианов, не оставляли в делах ни малейшего исторического следа о существовании этих мучеников. Поэтому Плутарх, Тацит, Плиний, Светоний и другие историки того времени вовсе не называли по именам мучеников, но довольствовались только одними слухами и преданиями. Впрочем, если даже допустить факт существования каких-либо по делам подобного рода документов, то не подлежит сомнению, что курия уничтожила бы их точно так же, как она уничтожила книги Нумы, или же превратила бы их в апокрифы, свидетельствующие в ее пользу, в крайнем случае объявила бы документы апокрифами, направленными против ее непогрешимого оракула.

Авторитет оракула, т.е. непогрешимость, которой щеголяли авгуры ауспициума Сивиллы, никак не мог примириться ни с монотеизмом евреев, называвших Создателя отцом только одних евреев, ни с чистым христианским монотеизмом, по которому Создатель является всеобщим отцом всех жителей мира, все же люди являются детьми Создателя.

Точно также вполне естественно, что оракул Ромы не переносил рассуждений, направленных против его адских врат и против его кардиналов, и тем более не мог допустить, чтобы сохранялись автографы, касающиеся этого предмета и не признаваемые апокрифами. Если бы даже Иоанн Креститель и сам Христос выдолбили на камне слова, враждебные оракулу Ромы, то и в таком случае курия приказала бы превратить в песок камень, даже мраморный. В виду этого, какая участь могла постичь письменный документ Вполне естественно, что, проповедуя непогрешимость авгуров своего оракула в делах веры, курия тем самым не могла допускать ни одного учения, отрицающего ее мнимую непогрешимость, которая, собственно говоря, равнялась вере в могущество сокровищ, “chrisis”, золота, “pecunia sacra”, одним словом-вере в деньги, будто подтверждаемой откровениями богов или мнимыми языческими чудесами. Тиверий, в течение 23 лет изображавший собою только одну фирму, под которой скрывалась курия, чтобы тем безопаснее притеснять и казнить беззащитных жителей, сделался диким, безумным и угрюмым и, поселившись на острове Капри в Неаполитанском заливе, не захотел возвращаться в Рим. Поэтому в 34 г. от Р. X. авгуры курии приговорили его к смерти, приказали удавить и заменили его Каллигулой, который показался оракулу курии тоже отличною фирмою в делах, касающихся убийств и конфискации имущества. Но когда обезумевший от роскоши Каллигула провозгласил свою лошадь архижрецом, тогда он был убит курией и заменен в 41 году от Р. X. Клавдием. Курия приказала новому императору распять на кресте нескольких заподозренных ею сенаторов и несколько сотен других богатых олигархов и граждан и отдать их имущество оракулу, который в награду за это снабжал его Мессалинами, подыскиваемыми во всем государстве. В 43 году от Р. X. курия опять узнала через своих жрецов, что в сирийском городе Антиохии все более распространяется еврейская секта “kristianoi”, члены которой принимают крещение для борьбы с оракулом Ромы. Но сначала курия не обращала внимания на эти затеи и подсмеивалась над заговорщиками, предаваясь всецело истреблению богатых семейств и пользуясь их имуществом, наполняла бочками с золотом опустевшие катакомбы под адскими воротами Ромы, т.е. копила “pecunia sacra”. В этом помогал ей, главным образом, молодой авгур, переодетый женщиною, и известный под именем Локусты, который ловко, с помощью курарэ, устранял всякую богатую семью, имущество которой доставалось потом курии.

Но и этот император играл роль только одной ответственной фирмы, в которой нуждалась курия. Чего не сделал Локуста, то исполнялось его мерзким другом,

агентшею курии Агриппиною. Последняя уведомила авгурию, что пропаганда монотеизма “kristianoi” проникла уже глубоко во все слои римского народа, и обратилась к оракулу с просьбой разрешить ей, в награду за оказанные ею услуги, отравить Клавдия и провозгласить посредством сената императором ее сына Нерона, воспитанника философа Сенеки из Кордовы. Получив в ответ, что оракул заставит будущего монарха принимать самые жестокие меры, которые не практиковались ни при одном из прежних императоров, и что в виду этого очень легко может статься, что ее сын будет вынужден казнить свою мать, Агриппина заявила курии, что желание видеть своего сына императором она ставит гораздо выше своей жизни. Таким образом, в 54 году от Р. X. она с помощью Локусты отравила Клавдия. Сенат получил приказание оракула неотлагательно объявить Нерона императором. По примеру прежних царей и императоров Рима, за исключением, конечно, воспитанника курии Тиверия, Нерон в первые годы своего царствования, т.е. до тех пор, пока он не был развращен курией, обнаруживал во всем кротость характера и доброе сердце. Но какую пользу мог принести курии человек нравственный, не жадный и не жестокий Потому в 64 году от Р. X. авгурия велела Нерону явиться к курульному начальству, состоявшему из 70 человек маскированных авгуров, и спросила его, какие меры он думает принять против крещенных, т.е. христиан, которые, во-первых, несмотря на пытки и казни, не желают даже для отвода глаз показывать вид, что преклоняются перед идолами курии, и проповедовают веру в Единаго всеобщего Отца “каталикос” в трех лицах, пребывающего на небе, но отнюдь не в Риме, во-вторых, заявляют, что кардиналы Ромы, или адские врата, никак не в состоянии поколебать их веру в Единаго Создателя, и, наконец, отказываются платить курии десятину и приносить ей жертвы в честь богов. Нерон, находившийся пока под влиянием философа Сенеки, советовал курии “оставить христиан в покое и таким образом поставить на вид, что курия вовсе не такое варварское учреждение, как уверяют монотеисты Палестины и Греции”. Услышав, что даже воспитанники Сенеки, имеющего сношения с философами Греции, считают курию варварским учреждением, авгуры вознегодовали на Нерона, выхватили свои 70 кинжалов, точно намереваясь порезать императора на 70 частей. Но видя, что он соглашается повиноваться им во всем, они объявили ему от имени оракула следующее: “если тебе жизнь не надоела, если желаешь жить, если не хочешь умереть скоропостижно и внезапно как бы от удара молнии, и исчезнуть под нашими мантиями, в таком случае постарайся в точности исполнить приказания богов. А именно, так как два самые бедные предместья Рима должны быть перестроены, то распорядись, не ссылаясь вовсе на оракул, чтобы таковые были сожжены, и объяви народу, что поджигателями являются евреи, известные под именем христиан, “kristianoi”. В случае, если народ не поверит и не истребит крещенных, тогда ты сам, не упоминая никому о приказании оракула, распинай христиан на кресте, вбивай их на кол, устраивай аутодафе, сжигай их на костре, короче сказать пытай и истребляй без пощады, так как цель оракула оправдывает все средства. Если с завтрашнего дня не подчинишься воле богов, в таком случае послезавтра простишься с жизнью”.

После такого лаконического, но решительного заявления от имени оракула авгурия удалилась. Нерон обратился за советом к Сенеке, который сказал ему: “Постановление оракула ясно. Поэтому, если ты не намерен исполнить приказание авгуров, в таком случае оно будет исполнено другим императором. Тебе же ничего не остается как подражать примеру Сократа, выпить чашку курарэ и умереть, оставляя по себе славу человека, принесшего себя в жертву добродетели”. Нерон воскликнул: “Какая мне польза от славы, если не буду жить” Не соглашаясь умереть так скоро, он повиновался курии, не только в точности исполнив все ее приказания, но отличился большим усердием, и даже как будто остался вполне доволен философией курии Ромы, что “цель оправдывает средства”. В конце концов он разошелся до такой степени, что сжег Рим, распял и сжег целые тысячи евреев и греков и стал казнить всех богачей и сенаторов, которые приняли участие в христианах, и объявил их предателями оракула.

Авгурия приказала своему сенату конфисковать их имущество в пользу курии. Затем она приказала Нерону заставить Сенеку принять яд и конфисковала подаренные ему Нероном миллионы. Желая успокоить Нерона, авгуры уверяли его, что этот мир не что иное как театр, что и он и они, т.е. Нерон и авгуры являются актерами, которые обязаны не только пассивно, но и активно исполнять свои роли. В конце концов Нерон до такой степени пристрастился к комедиантству, что играл на цитре и пел песни, любуясь одновременно видом пожара и пыток. Затем он отправился в Грецию, где в качестве актера принимал деятельное участие в спектаклях, и приказал грекам преподнести ему за это две тысячи венков и корон из настоящего золота, которые подарил потом членам оракула Ромы в виде жертвы. Ненасытимая курия не только копила сокровища для своих надобностей, но заботилась также и о будущности своих детей и семейств. Поэтому, конфискуя имущества, она стремилась к тому, чтобы все сокровища сего мира находились в ее распоряжении или же в распоряжении ее родственников. Неудивительно, что она чрезвычайно огорчилась опустением своих храмов и уменьшением жертвоприношений. Объясняя себе такое неуважение к ее богам влиянием монотеизма, распространяемого преимущественно евреями, она решила в третий раз разрушить Иерусалим, это главное гнездо ненавистного монотеизма. Нерон получил приказание принять непосредственное участие в разорении названного города, заграбить все деньги и сокровища Палестины и преподнести таковые курии. Но так как Нерон опасался неудовольствия солдат и не захотел участвовать в походе, то в 68 г. от Р. X. он получил приказание авгуров пронзить себя кинжалом. Известно, что всякое приказание курии равнялось окончательному приговору. После его смерти сенат пожелал избавиться от отравителя Локусты, убил его и, взбунтовавшись против курии, назначил себе императором одного из сенаторов по имени Гальбу. Но авгурия приказала своим преторианцам от имени оракула убить Гальбу и точно так же поступила с новым императором сената, Вителлием. В следующем 69 г. от Р. X. курия провозгласила от имени оракула императором преданного ей полководца Веспасиана, добывшего Иерусалим, приказала ему при посредстве сената сдать командование над армией сыну Титу, самому же прибыть в Рим. Но как велико было разочарование курии, когда Веспасиан, прибыв в Рим, объявил авгурам, что если кто-либо осмелится причинить ему какое бы то ни было зло, в таком случае сын его Тит, согласно с состоявшимся между ними уговором, приостановит осаду Иерусалима и, прибыв в Рим, прикажет распять на кресте всех авгуров.

Веспасиан скончался мирно в 79 г. от Р. X. За ним следовал сын его Тит, который по приказанию курии после четырехлетней осады Иерусалима разорил этот город, сжег храм Соломона, похитил громадные сокровища, казнил полмиллиона жителей, столько же продал в рабство и разогнал остальных евреев во все концы Европы.

Политеистический оракул Ромы, видя, что, несмотря на все эти меры, в храмах ее продолжает царить все большая пустота, приказал в царствование Тита два раза поджечь Рим и объявить народу, что и пожары и следовавшие за ними голод и тиф являются делом христиан. Отравляя с помощью авгуров общественные колодцы в Риме и распространяя, таким образом, разные эпидемические болезни, курия сваливала все это на христиан, и упоминая о землетрясении и извержениях Везувия, разрушивших города Геркуланум, Помпею и Стабию, объясняла это гневом обиженных богов, наказывающих людей, которые не веруют и отказываются приносить жертвы оракулу. Благодетель жителей Рима, император Тит, возмутившись этими проделками, отказал курии в повиновении и стал проповедовать монотеизм христиан.