4. Русь на перепутье

Руси выпала неблагодарная роль аванпоста Европы в силу своего географического положения. Не следует забывать, что Европа, наконец, стала оправляться от непрестанных нашествий диких кочевников, когда развилось и окрепло Киевское государство: теперь все удары их приняла на себя Русь.

Самым страшным ее врагом оказались монгольские выходцы — татары, предводительствуемые внуком Чингис-Хана, Батыем. Несомненно, татары, подобно древним гуннам, были в силах победить и подчинить всю Европу, если бы русские князья, даже разрозненные, не оказали бы Батыю столь мужественное и отчаянное сопротивление. Дошедшие до Карпат, татарские отряды повернули назад главным образом потому, что силы их оказались подорванными кровопролитными битвами на Руси.

Не следует забывать, что в отличие от прежних азиатских орд татары явились одним из наиболее организованных войск средневековья. В XIII в. это монгольское племя проделало чудеса под предводительством Чингис-Хана (1155-1227). Его гению принадлежит первое законодательство, составленное для кочевников,— знаменитый “Ясак”. На печатях преемников Чингис-Хана красовалась горделивая надпись: “Бог на небе, хан, Его поверенный, на земле — Печать Хозяина Людей”. Хан Кубилай проживал в покоренном татарами Пекине как настоящий китайский богдыхан. К концу XIII в. весь азиатский материк находился в зависимости от татар, кроме Индостана, Сирии и берегов Эгейского и Мраморного морей. Любопытно, но монгольское завоевание открыло западным путешественникам и торговцам путь в Индию и Китай; всем известна экспедиция венецианца Марко Поло. Когда же впоследствии путь этот закрылся, пришлось искать других, пока не нашли мыса Доброй Надежды.

Военная организация татар была, несомненно, блестящей для той эпохи. Прежде всего, татары до того, как отправляться в поход, всегда производили очень тщательно разведку вражеской страны посредством многочисленных шпионов, своих и китайских торговцев, изучавших все ресурсы противника.

Само войско было снабжено легко переносимым провиантом, как, например сухое молоко, сушеное мясо и т.д. Татарские отряды были очень практично обмундированы, а стрелы их были рассчитаны для трех расстояний.

Во главе армии, которая завоевала Русь, находился лучший полководец Батыя — Субутай-Бохадур, покоритель 32 народов и выигравший 65 сражений; татарские силы насчитывали приблизительно 150.000 воинов.

Уцелевшие после татарского страшного погрома русские земли, то есть западные княжества и Новгород со Псковом, неожиданно подверглись жесточайшим ударам со стороны своих европейских соседей, коварно воспользовавшихся исчезновением Киевского государства для захвата русских земель. Как мы увидим, Новгородским и Псковским областям пришлось одновременно защищаться против немцев, литовцев и ливонских рыцарей. Своим чудесным спасением эти земли обязаны Новгородскому, а затем Владимирскому Великому князю св. Александру Невскому.

С.Соловьев приводит любопытную статистику в своей “Истории”. В половине XV в. главным препятствием для благосостояния русского народа он считает, кроме мора, эпидемий, неурожаев, землетрясений и т.д., междоусобицы и нашествия врагов. На Севере он насчитывает 90 усобиц, от которых пострадали больше всех Владимирская область (16 раз), Новгородская (15 раз), Московская (14 раз), Тверская (13 раз) и т.д. Значит, в среднем Владимир подвергался опустошению каждые 15 лет.

От нападений врагов внешних пострадали больше всех Новгородская область (29 раз), Псковская (24раза), Рязанская (17 раз), Московская (14раз), Владимирская и Нижегородская (11 раз), Северская (8 раз), Смоленская и Тверская (7 раз) и т.д. Следовательно, Новгород терпел от врагов в среднем каждые 8 лет. Общее число вражеских нашествий — 133, из коих 48 татарских опустошений. Сложив число усобиц и нашествий, выходит, что в среднем Северная Русь переносила по одному опустошению в год!

Из этого можно заключить, что в XIII в. молодой русской нации угрожала смерть, так как спасения от татар ей невозможно было искать у тех западных соседей, которые сами ополчились на русские земли по причинам, о которых мы расскажем позже. Следовательно, спасения и освобождения от иноверных России пришлось искать исключительно в себе самой.

Киев пал, но культура его не исчезла. Ее сохранила Церковь, благодаря своим иерархам и монахам. Русская Церковь, столь претерпевшая от погрома, лишившаяся множества прекрасных храмов и обителей, стала для народа хранительницей духовных ценностей и опорой в постигшем его бедствии. Непобедимые ханы Золотой Орды — “Улуса Джучи” — принуждены были с этой силой считаться и относиться к Церкви с уважением. Во-первых, ханы сразу убедились в невозможности заставить русских людей отречься от православной веры. Когда Батый призвал в Орду князя Михаила Черниговского и приказал ему только пройти между двух огней и поклониться на юг тени Чингис-Хана, князь ему ответил: “Христианам нельзя идти сквозь огонь и поклоняться тому, чему кланяются здесь, такова христианская вера! Она запрещает кланяться твари и идолам”. За это, пишет летописец, Михаила стали терзать и топтать, а затем отсекли ему голову; так же замучен был и укреплявший его боярин Феодор. Произошло это 23 сентября 1246 года. Мощи их были привезены в Чернигов, а в 1572 г. перенесены в Москву.

Батый был настолько поражен такой непоколебимостью, что решил относиться с терпимостью к религии, способной вдохновлять русских на мученичество. Уже в 1250 г. митрополит Киевский Кирилл III (1243-1281)¹ беспрепятственно смог совершить длительное путешествие в Чернигов, Рязань, Суздальскую землю, Новгород Великий и т.д., укрепляя и наставляя свою паству. В 1255 г. митрополит посетил новую великокняжескую столицу Владимир, а в 1263 г. он похоронил в ней св. Александра Невского, после чего вернулся в разрушенный Киев.

Церковная жизнь повсюду восстанавливалась в прежних формах и в 1274 г. Кирилл смог созвать во Владимире Собор по случаю восстановления в столице архиерейской кафедры. Избранный на нее Киевский архимандрит Серапион был известным церковным писателем, автором четырех “Поучений”; в последнем из них Серапион обличает суеверов, убивавших волхвов и волшебниц по самым нелепым причинам.

Митрополит поручил Собору заняться искоренением некоторых непорядков, замеченных им во время своих путешествий. Как дополнение к основным правилам “Кормчей Книги” Собор принял следующие решения:

Крещение совершать непременно через троекратное погру жение, а не обливание; допускается последнее только в случае крайней нужды.

До оглашения маслом смазывать особо, а по крещении — миром те же самые чувства.

До поставления священников или диаконов епископы дол жны осведомляться о жизни кандидатов и спрашивать соседей, знающих их с детства.

Кандидатов в причетники, канонархи и чтецы обучать в соборе под руководством старших. В диаконы посвящать с 25 лет, в священники — с 30 лет.

Тем временем авторитет Церкви настолько вырос в глазах татар, что в 1261 г. Кирилл III учредил архиерейскую кафедру в самой столице ханов, Сарае, и первым ее епископом назначил Митрофана. Ханы не только не препятствовали митрополиту продолжать сношения с Византийским патриархом, но и сами изъявили желание через его посредство угождать греческим императорам. Так, в 1279 г. Феогност, епископ Саранский, три раза ездил в Константинополь с грамотами от митрополита и дарами от хана Менгу-Тимура императору (С.Соловьев. “История России”).

Преемник Кирилла митрополит Максим (1223-1305) совершил, наконец, задуманное его предшественником перенесение Киевской кафедры во Владимир. Однако, как замечает С.Соловьев, государственные и церковные центры начинали постепенно тянуться с Южной Руси на Северную. Митрополит св. Петр (1308-1326) чувствовал неустойчивость Владимирского центра русской жизни и, путешествуя по Руси, как бы искал, где окончательно обосновать свою кафедру. Он не пребывал постоянно во Владимире, жил то в Брянске, то в Москве, где он сблизился с Московским князем Иваном Даниловичем (Калитой). Св. Петр, несомненно, провидел в нем будущего “Собирателя Земли Русской”. В Москве митрополит пребывал в общей сложности дольше, чем в других городах, и там завещал быть похороненным.

Связь с Византией не прерывалась. В 1311 г. Тверской епископ Андрей пожаловался патриарху Афанасию I на митрополита Петра и патриарх велел срочно созвать Собор. Епископы собрались в Переяславле-Залесском, рассмотрели донос на Петра, признали оный неосновательным и митрополит полностью оправдался перед Византией.

Кроме того, сохранившая свою органическую связь с патриархом и признанная татарами, Русская Церковь приняла на себя ответственную государственную роль, призвания лучших из князей к изысканию путей национального единения Руси, по примеру ненарушенного единства церковного.

Как было сказано, одной из основных причин татарского ига явились политическая разрозненность удельных княжеств, их междоусобицы и ссоры. Этот суровый урок не пропал даром и Церковь Русская приложила все свои усилия, чтобы добиться воссоздания давно утраченного государственного единства. В 1270 г. митрополит Кирилл III написал в назидание бранящимся между собой князьям: “Мне поручил Бог архиепископию в Русской Земле, а вам должно слушать Бога и меня: не проливайте крови!”

Прежде всего необходимо было придерживаться в отношении азиатских “‘оккупантов” политики осторожности и гибкости, в то же время не идя на компромиссы в самом важном вопросе — православной веры. Благодаря татарской терпимости, можно сказать, что за редкими исключениями русские князья в этой политике преуспели, причем церковная иерархия и монастыри явились для них постоянной опорой и наставлением. Наиболее способными оказались, как известно, Московские князья, которые завершили окончательное объединение Земли Русской.

Изучая историю этого переходного периода, от разрушения Киевской Руси до начала Московской государственности, невольно поражаешься мужеством и преданностью Православию русского народа. Перечисленные С.Соловьевым народные бедствия, достаточные для полного уничтожения любой нации, сроднили между собой целые области, укрепили русский национальный дух и еще более приобщили народ к церковной жизни, ставшей для него неотъемлемым элементом бытия. Живя жизнью Церкви и святоотеческими традициями, русский человек, несмотря на тяжкое иго, не утратил, а усовершенствовал свои природные качества, а народное творчество этой эпохи, как мы увидим, свидетельствует об успехах, достигнутых в области культуры и искусства. Оторванная от Европы, эта русская культура явилась вполне самобытным отражением народной души, ее верований и идеалов. Истоки ее оставались, как и встарь, в Православии, столь ревностно воспринятым Киевской Русью.

С точки зрения экономической следует подчеркнуть благоденствие богатейшего русского города того времени — “Господина Великого Новгорода”, которому посчастливилось ни разу не попасть в руки врагов восточных и западных.

Ввиду значения в русской истории этой первой варяжской столицы, ее культуры и политической самобытности мы позволим себе вкратце рассказать о Новгороде.

По свидетельству византийских хроник, за сто лет до Рюрика знали уже о “Новом Городе”, населенном славянами, торговавшими с греческим колониальным городом Ольвией, находившимся близ нынешней Одессы. Один из торговых путей вел от Оль-вии к Новгороду. Очевидно, до “Нового Города” когда-то существовал и “Старый Город”, как предполагают некоторые ученые. Первые строения Новгорода были деревянными, так как камень стоил дорого, а вокруг изобиловали леса. Однако, судя по недавно произведенным раскопкам, древний Новгород имел вымощенные улицы и канализационные стоки уже в XI в., усовершенствования, не существовавшие тогда ни в одном европейском городе.

Летописец, повествуя о призвании варягов, пишет: “Реша Руси чудь, словени и кривичи: вся земля наша велика и обильна” и т.д. Следовательно, в призвании князей участвовали и финны под именем чуди. Историк Беляев говорит, что славяне не обращали финнов в рабство, а принимали их в свое общежитие, одновременно влияя на них нравственно. Путем смешанных браков оба племени настолько сроднились, что в IX в. их общественные интересы стали одинаковыми.

Как столица варяжских князей Великий Новгород превратился в царственный град и для славян и для финнов, причем оба племени пользовались одинаковыми правами (И.Беляев. “Рассказы из русской истории”, 1866). Итак, на Севере произошло с финнами то же, что и с варягами на юге — постепенное слияние во единую русскую семью.

С древнейших времен Новгород славился своей торговлей со всем миром. Готские купцы издавна считались лучшими его клиентами, а с расширением Ганзейского союза (XIII-XIV вв.) немцы образовали там собственную общину. На Востоке новгородцы вели оживленную торговлю с хазарами, арабами и болгарами, одновременно с греками и их колониями.

Когда столицей Руси сделался Киев, Новгород стал управляться наместниками Киевских Великих князей, вплоть до смерти Владимира Мономаха. Ввиду княжеских междоусобиц и удельных ссор за Киевский великокняжеский стол главное политическое управление в Новгороде перешло к “вечу”, по решению которого стали выбираться князья, угодные городу. Духовенство избирало “владыку” (сперва епископа, затем — архиепископа), которого посылали на утверждение к Киевскому митрополиту.

Древнейший Новгородский монастырь был основан св. Антонием Римлянином. Этот святой родился в Риме в 1067 г. и там изучил латынь и греческий. Желая удалиться от ересей и новшеств, вызвавших Римскую схизму XI в., св. Антоний стал скитаться и в 1108 г. на камне приплыл в Новгород по Неве и Волхову. Приютил его сперва некий купец Готфин (гот из Крыма) и он основал первый Новгородский монастырь, где и скончался. В XII в. св. игумен Вар-лаам основал в десяти верстах от города Хутынский Спасо-Преоб-раженский монастырь. Умер Варлаам в 1193 г.

Великий Новгород владел обширной территорией, разделенной на пять провинций, или “пятин”, от Чудовского озера до Ильмени и Вятки, охватывая весь север Руси. Колонизаторами этого великого края были первоначально монахи, а также дружины “ушкуйников” (ушкуй — лодка). На Руси издавна существовали такие товарищества промышленников или просто любителей приключений и вольной жизни, промышлявших грабежами. Дружинами такого типа в юго-западных степях были “бродники”, объединенные в своего рода корпорации во главе с выборным “ватаманом” (от слова “ватага”) или “атаманом”. На востоке и юго-востоке существовали казачьи “ватаги”, или артели промышленников и казаков, хозяйничавших на Днепре, Тереке, Яике и Дону; из их числа впоследствии вышли славные товарищи Ермака Тимофеича, покорителя Сибири. Как указывает проф. Вернадский (“Звенья русской культуры”), задолго до учреждения Петром I цеховой организации в России существовали те же цехи, или, по-западному, — корпорации, только под названием артелей, ватаг и т.д. Древнерусские акты XII и XIV вв. отмечают существование и развитие артелей для рыбного промысла, для охоты (охотники на кречетов, например, входили в ватаги “помытчиков”) и т.д. Постройкой храмов, как на западе, ведали артели каменщиков, плотников и других мастеров. За качеством работы артели следили выборные “старшины”. Темпы построек кажутся нам невероятными: многие каменные храмы, например церковь св. Михаила Архангела в Москве, закладывались и строились в течение одного года, а деревянные или “обыденные” церкви зачастую строились и освящались в один день! (С.Соловьев).

Новгород, присоединенный к Московскому великому княжеству в 1478 г. при Иоанне III, славился великолепием своих храмов и искусством своих мастеров.

Как было сказано, Ярослав Мудрый выстроил в Новгороде знаменитый каменный собор св. Софии на месте, где в 1045 г. сгорел дубовый храм “о тринадцати верхах”, поставленный первым Новгородским епископом, св. Иоакимом Корсуняниным в 989 г.

Самым распространенным типом новгородских и вообще северных деревянных церквей была “шатровая” или, как называлась она в летописях и актах: “церковь древяна вверх”. Из более чем 150 храмов, выстроенных в Великом Новгороде с XIII по XV век, не считая выстроенных заново, было сто каменных.

Новгородцы особенно умело и блестяще восприняли греческое архитектурное искусство, а также создали самобытную Новгородскую школу живописи.

В XIV в. в Новгороде славились мастера Иван, Климент и Алексей; в Пскове в 1420 г. — мастер Феодор с дружиной (т.е. артелью) обили свинцом храм Св. Троицы, причем, по словам летописца, пришлось из Москвы выписывать мастера по литью свинцовых досок; мастера прислал в Псков митрополит Фотий, и Феодор научился этому искусству.

Епископ Евфимий Новгородский покрыл чешуей Ладожскую церковь св. Георгия. Новгородские мастера-золотильщики покрывали золотом не только купола и маковицы, но и гробы, например гробницы кн. Владимира Ярославича и матери его — княгини Анны в Софийском соборе.

Епископ Тверской Феодор соорудил медные двери для церкви Спаса в Нижнем Новгороде. Епископ Игнатий Ростовский вымостил Богородичную церковь красным мрамором, подобно Тверской церкви Спаса.

Греки расписали живописью Успенскую соборную церковь в Москве в 1343 г., а их русские ученики мастера Гойтан, Семен и Иван — монастырский храм Спаса.

Феофан Грек и Даниил Черный расписали в Кремле церковь Рождества Богородицы и св. Лазаря в 1395 г., а тот же Феофан в 1399 г., расписал церковь св. Михаила и в 1405 г. — храм Благовещения на княжем дворе вместе со “старцем из Городца” — Прохором и знаменитым “чернецом”-иконописцем Андреем Рублевым.

Рублев и иконописец Даниил расписали Владимирскую церковь Богородицы,Троицкую церковь в Сергиевой Лавре и церковь Андроникова монастыря в Москве.

Летопись упоминает также об известном новгородском мастере Исайи Гречине, а в 1385 г. отмечает гибель во время пожара в Павловой монастыре русского мастера-иконописца Иваша.

К этому длинному перечню древних шедевров русского церковного искусства, разумеется, можно было бы прибавить еще много.

Опишем также развитие искусства литья колоколов. В 1345 г. мастер Борис Римлянин отлил в Москве три больших и два меньших колокола, а в Новгороде — большой колокол для св. Софии.

Интересно, что в 1404 г. некий монах Лазарь построил в Москве, за церковью Благовещения, на дворе Великого князя — часы, которые летопись описывает следующим образом: “Сей же час-ник наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и расчитая часы нощные и дневные; не бо человек ударяше, но человековидно, самозванно и самодвижно, страннолепно некако сотворено есть человеческою хитростью, преизмечатно и преухищрено”.

В 1436 г. Новгородский епископ Евфимий тоже устроил звонящие часы (С.Соловьев, op.cit, т. IV, гл. Ill, с. 1236-1239).

Так, несмотря на все бедствия, произрастало русское искусство, строились и украшались храмы, свидетельствующие о любви к вере и благочестию всех русских людей. Искусство этих древних мастеров поражает отделкой и законченностью работы: малейшие детали архитектуры, украшение дверей, окон, сводов храмов изумляют своим совершенством. Щедро жертвуемые Церкви драгоценные камни, золото и серебро покрывали престолы, царские врата, иконы, ризы, Евангелия и т.д.

Одновременно продолжалась повсюду проповедь православной веры — другое свидетельство жизнеспособности Церкви во время татарского ига.

На Северо-востоке прославился апостол зырян, или пермяков, св. Стефан. Родом из Устюга, он принял монашество и, изучив зырянский язык, подобно свв. Кириллу и Мефодию, составил для зырян азбуку и перевел богослужебные книги и Св. Писание. Будучи поставлен епископом в Перми, св. Стефан выстроил множество храмов и открыл при них школы. Друг преп. Сергия Радонежского, о котором будет сказано особо, св. Стефан приобрел на всем Севере такой авторитет, что даже самовольные новгородские “ушкуйники” питали к нему любовь и уважение. Преемником Стефана в Перми был епископ Исаак, затем Пити-рим, замученный вогулами, среди которых он проповедовал.

Наконец, Православие оказывало влияние и на самих татар. Летопись рассказывает, как в 1390 г. к Великому князю Московскому Василию Димитриевичу явились три ханских придворных, прося крещения, которое совершил сам митрополит Киприан.

Вышеуказанные артели, промышленные и ремесленные, почти всегда возникали при церковных приходах. Артельщики заботились о “своем” храме и его благосостоянии; храмовой праздник являлся праздником всей корпорации и торжественно справлялся (“почесть сотворити”). Так, в Новгороде вокруг церкви св. Параскевы-Пятницы объединялось “заморское купечество”, при храме св. Иоанна Предтечи на Опоках — другое купеческое товарищество и т.д. В Новгороде и Пскове каждая улица, или “конец”, имела свой приход, являвшийся главным центром “кон-чанской жизни”.

В монастыри, о которых будет сказано особо, шли лица из разных сословий; как известно, св. Алексий, митрополит Московский, происходил из боярского рода Плещеевых; преп. Сергий Радонежский — из бояр Ростовских и т.д.

Духовенство бесстрашно боролось против разных татарских обычаев, например, “кабальной зависимости”, то есть обращение в рабство за долги до выплаты процентов (по-арабски “кабала” — долговая расписка). Этот обычай, происходивший из Уйгурского права, впервые упоминается летописцем в 1262 г. (“Звенья русской культуры”, с. 123). Кроме того, Церковь Русская, со своего зарождения всячески старавшаяся облегчить участь рабов или “холопов”, достигла в этой области значительных успехов: многие хозяева стали отпускать на волю рабов по духовному завещанию, перед смертью. Число таких вольноотпущенных, или “задушевных людей”, благодаря Церкви сильно увеличилось повсюду.

В то же время Церковь строго карала торговлю людьми, особенно продажу их в рабство иностранцам (“поганым”). Суровые епитимий налагались духовенством за всякое убийство “холопов”. Уже в XII в. митрополит Георгий писал в своем “Правиле”: “Аще кто челядина убиет, яко разбойник епитимию приемлет”.

Проф. Е.В.Спекторский пишет: “Русский народ принял христианство не как схоластическую систему, а как руководство к праведной жизни и добротолюбию, согласно с Евангельской правдой… На Западе христианство столь слабо проникало в деревню, что деревенщина стала даже синонимом язычества (paganus от pagus — paysan). На Руси же деревня столь быстро усвоила христианство, что земледельцы из смердов превратились в крестьян (христиан), а “погаными” (“поганус” — язычник) именовались иноверные кочевники. Весьма знаменательно, что после принятия христианства в западной культурной Германии героем народных сказаний был Этцель (хищный вождь гуннов — Аттила), тогда как героем древнерусских былин — кроткий Илья Муромец, богатырь, защищавший мирное крестьянство от всяких злых сил, истый христианин, которого народная память смешала даже с канонизированным в XVII в. преподобным Илией Печерским (“Чоботком”)”.

Таков был уклад жизни русского общества в тяжкие века татарского владычества.