Глава III. Разрыв Рима с православием

1. Подлоги. Эпоха Карла Великого. Лже-Исидоровские декреталии

В эпоху Вселенских Соборов древнее христианское предание было еще слишком свежо, чтобы мечты какого-либо епископа о верховном главенстве в Церкви были бы допустимы. Протоиерей Н. Сахаров замечает в своем труде: “Как могли христиане примирить эту идею с идеей соборного управления церковью? Как могли они признать особые права римского епископа по преемству от апостола Петра, когда всем известно было, что апостол Петр основал не одну только Римскую Церковь? И почему, например, первый римский епископ Лин должен главенствовать над первым Антиохийским епископом Еводием, если оба они рукоположены апостолом Петром, и Еводий раньше Лина? И если папа действительно имеет законное право на главенство в церкви, то почему же древняя Церковь ничего не знает об этом праве? Эти и подобные возражения не могли быть устранены сторонниками папских притязаний обычным путем добросовестной научной аргументации. И, вот, история Христовой Церкви омрачается целой системой подлогов. Одна ложь, естественно, рождает другую; ложная идея папского главенства породила ложную и лживую аргументацию” (Прот. Николай Сахаров. “Православие и Католичество”, Париж, 1926 г., с. 38-39).

В 753 г. в Риме, из которого только что выехал папа Стефан II для того, чтобы умолить франкского короля Пипина спасти столицу от свирепых лангобардов, был случайно обнаружен замечательный документ. Это была так называемая “Дарственная грамота Константина Великого”“, состоявшая из 10 страниц. Судя по этому акту, Константин был прокаженным и исцелился в день своего обращения в христианскую веру. Перенося столицу империи в Византию, он даровал папе Сильвестру I (314—335), а также всем папам, его преемникам, до конца мира, всю Италию, первенство над всеми другими патриархами и епископами, императорский Латеранский дворец, царскую диадему с собственной главы, пурпурную хламиду и скипетр, все царские регалии, город Рим, все провинции, страны и города западных областей — в полное распоряжение и начальство со всеми правами. При этом, говорилось, что Константин, из благоговения к блаженному Петру, держа папского коня за узду, исполнял при папе обязанности прислужника (“statorisofficium exhibumus”).

Заканчивался этот документ следующим образом: “Нашли Мы приличным перенести Нашу империю и царскую власть в восточные области и на прекрасном месте, в Византийской провинции создать город во имя Наше и там основать Нашу державу, потому что там, где Царь Небесный поставил

верховную духовную власть и главу христианской религии, — неприлично было бы, чтобы царь земной сохранил свое могущество” (Ланфре. “Полная история пап”, с. 37-41).

Этот подлог, полный хронологических и филологических грубейших ошибок, вместе с знаменитым посланием Стефана II Пипину (см. гл. II, § 3) произвел огромное впечатление на франка, который не усомнился в его подлинности. Пипин преподнес папе Перузу, Павенну, Комачио, Болонью и Римини, входившие в Равенский экзархат, принадлежавший Византии, в личную собственность. Фульрад, игумен монастыря св. Дионисия, возложил торжественно на гробницу св. Петра дарственные грамоты, а также ключи названных городов. Напрасно Византийский император Константин V протестовал, узнав про случившееся: папы перестали зависеть от Византии. До тех пор утверждаемые императорской властью папы отмечали официальные акты годом царствования императора; с 757 г. этот обычай отменяется, а с 775 г., папа Адриан I (772—795) начал датировать акты годом царствования императора и одновременно — годом “патрициата” Карла Великого.

Увлеченный примером Стефана, этот папа всячески льстил Карлу, которого величал “новым воскресшим Константином” для того, чтобы тот увеличил “владения св. Петра” городами Модена, Мантуа,Виченца и Верона; не добившись такового подарка, Адриан высказал свое неудовольствие¹ (Daniel-Rops. “L’Eglise des temps barbares”, p. 474-475).

Его преемник Лев III (795—816) сразу после своего восшествия на престол присягнул в верности Карлу и поднес ему ключи храма св. Петра и знамя, изображающее герб города Рима. Король франков ответил папе свысока, призывая его управлять Церковью в благочестии и вести себя прилично. Вскоре против Льва возник заговор, и в 799 г. во время Крестного хода его стащили с коня, побили, сняли с него папские облачения и заперли в тюрьму, обвинив в разных преступлениях и пороках. Бежав из заключения, папа стал умолять Карла помочь ему вернуться на свой трон и получил в этом поддержку. В декабре 800 г. Карл пожелал лично убедиться в невиновности папы и отправился в Рим, сопровождаемый большой свитой. Папа выехал к нему навстречу за 20 км от столицы и раболепно его приветствовал. 23 декабря в храме св. Петра Карл собрал епископов, священников и чиновников и перед ними Лев должен был дать клятву, что он не замышлял и не творил все те преступления и мерзости, в которых был обвинен; это была так называемая “очистительная клятва”.

Унижение папы глубоко поразило современников, справедливо опасавшихся новой эпохи “цезаропапизма”, в котором так ревностно Рим осуждал Византию. Алкуин² в поэме, посвященной Карлу, называет короля “руководителем главы Церкви”. Лев III заявил, что “благодарность за милость, ему оказанную, обязала его до самой смерти любить Карла…” В день Рождества 800 г. папа короновал своего благодетеля “Императором Запада”, придерживаясь древнего церемониала, введенного Диоклетианом: помазав Карла миром, папа встал перед ним на колени и поклонился ему в землю (там же, с. 481)

Карл Великий энергично приступил к искоренению язычества на Западе, попутно расширяя свою империю. Много трудов ему стоило завоевание Саксонии, на покорение которой понадобился 31 год. Сломав, наконец, ее сопротивление, Карл приказал в Вердене обезглавить 4500 пленных топором, а половину населения переселить во Францию. После этого саксонский вождь Витикинд принял крещение… Методы прозелитизма, применяемые Карлом Великим, для христианизации Венгрии и Саксонии ничем не отличались от магометанских, огнем и мечем насаждавших Коран среди неверных. Позже так же стали действовать Бранденбургские маркграфы в Пруссии и меченосцы на Руси. Карл увлекся и во Франции проведением религии в жизнь своих подданных. Он сочинил “Капитуларии”, то есть гражданские законы, предназначенные для исправления и пополнения декретов, изданных поместными Соборами Римской Церкви. Любопытно, что ни папа, ни Церковь, а император законом вводил в правило: воскресный отдых, обязательность посещать богослужения, совершать крещение детей, давать милостыню, ежедневно читать ”Отче наш” и т.д. Карл учредил смертную казнь для всех противившихся принятию христианской веры, а также для не постящихся во время поста и питающихся мясом по пятницам (там же, с. 487-493). Император перенес свою заботу и на монастыри, следил за соблюдением монашеской дисциплины, за порядком, причем малейшее нарушение, замеченное его полицией, влекло за собой тюремное заключение и различные другие кары. Кроме того, закон предвидел для грешников епитимий…

В эту эпоху на Западе появилось множество монастырей: Сан Галлен, Фульда, Сан Вандрилль, Ферриере, Корбие и др., которые служили не только духовными центрами, но и опорой империи. Капитулярии предусматривали обязательный налог в пользу Церкви в размере 10-й части доходов: так укоренилась во Франции, отмененная только революцией, десятина “дима” (1/10). Богатство монастырей увеличивалось еще дарами, привилегиями и всякими льготами со стороны, превратившегося в громадное “духовное ведомство”. Развивая церковную жизнь, Карл не стеснялся, когда было надо, отбирать архиерейскую казну или монастырский скот для военных нужд, считая себя в одинаковой степени хозяином в стране и в доме Божием. Он это доказал, принявшись всерьез за реформу духовенства. Затем Карл стал выбирать и назначать епископов и архиепископов по своему усмотрению, оставляя папе только право посылать “паллиум” (шерстяная повязь, полагавшаяся архиепископам Римской Церкви). Так им были поставляемы 23 архиепископа империи³…

Не довольствуясь регламентацией церковных нравов и сочинением уставов, Карл сделался и богословом, пожелав лично пересмотреть самые основы христианского вероучения. Как будет подробнее изложено далее (см. § 3), император увлекался еретической приставкой “филиокве” к Символу Веры, изобретенной на Толедском Соборе в VII в., и пожелал распространить ее во всей своей империи, не спрашивая на то дозволения в Риме. Несмотря на замечания папы Адриана 1,в его императорской капелле стали петь “Кредо” с приставкой. Созванный Карлом в 809 г. Аахенский Собор оправдал “филиокве” устами покорных императорских богословов Теодульфа, Смарагда и прочих. Советы Льва III отказаться от приставки ничуть не повлияли на венценосного богослова, тем более, что он знал, как папа ему предан, авторитет же Рима для него не имел особого веса. Так укоренилось у католиков “филиокве”.

Точно так же Карл поступил и в вопросе почитания святых икон: испытывая, как многие германцы, инстинктивную нелюбовь к изображению Божества, император созвал в Франкфурте Собор в 794 г., который по его указу выступил против икон. По воле императора, епископы западной империи без ведома папы посмели разделить ересь иконоборцев, только что осужденную VII Вселенским Собором, ересь, за которую столько пап справедливо осуждали греков, ересь, с такой силой потрясшую всю Церковь. Следовательно, Карл восстал и против Византии, и против Рима одновременно и безнаказанно.

Догмат VII Вселенского Собора гласит следующее: “Подобно изображению честнаго и животворящаго Креста, полагати во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честныя и святыя иконы, написанныя красками и из дробных камений и из другаго способнаго к тому вещества устрояемыя, якоже иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и непорочныя Владычицы нашея Пресвятыя Богородицы, такожде и честных Ангелов и всех святых и преподобных мужей. — Елико бо часто чрез изображение на иконах лики святых видимы бывают, потолику взирающие на оных подвизаемы бываютвоспоминати и любити первообразных им, и чествовать их лобзанием и почитательным поклонением, не собственным, по вере нашей, Богопоклонением, еже подобает единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, якоже изображению честнаго и Животворящаго Креста и святому Евангелию и прочим святыням, фимиамом и поставлением свещей честь воздается, яковый и у древних благочестивый обычай был. Ибо честь, воздаваемая образу, преходит к первообразному, и поклоняющийся иконе поклоняется существу, изображеннаго на ней”.

В заключение можно сказать, что во Франции религия, с легкой руки Карла, была насильно и деспотически введена в массы, еще слишком невежественные для ее правильного применения к жизни, массы, носящие еще отпечаток варварства и язычества. В VIII в., западные епископы, участвуя в битвах и памятуя, что Христос запретил проливать кровь, дробили головы своих врагов кистенями. Тогда уже начинала проявляться у них пресловутая “казуистика”, столь разработанная иезуитами.

Император Фридрих Барбаросса настоял на канонизации Карла Великого, не столько за его христианские добродетели (Карл вел далеко не высоконравственный образ жизни), как для того, чтобы увеличить этим престиж императорской власти. Его ставленник на кафедре св. Петра антипапа Пасхалий III покорно исполнил желание Фридриха, и 29 декабря 1165 г. канонизировал Карла Великого в Риме. Римская церковь не признала нового святого, но многие папы относились благосклонно к празднованию его памяти, например, Венедикт XIV (1740— 1758) (там же, с. 493-499).

Наследники Карла, как будет нами указано, преследовали весьма разную политику в отношении папства. Что касается духовенства, то оно непрестанно богатело. Епископы и игумены, владельцы обширных имений, замков и целых областей, располагали значительной светской властью, судом и расправой над десятками тысяч рабов. История феодализма тесно сплетена с развитием крупных церковных угодий типа знаменитого бенедиктинского монастыря Клюни, св. Дионисия и других. От Клюни зависело около двух тысяч других монастырей с их землями.

Богатства эти подвергались притязаниям не только со стороны грубонравных баронов, но и своих же митрополитов, желавших обогатиться за счет подчиненных им епископов и игуменов. Кроме их, епископы были еще стесняемы так называемыми “хорепископами” или помощниками, вроде теперешних викарных епископов, желавших также свою часть доходов. Для защиты притесняемых прелатов, империи нужна была поддержка извне, и оказать таковую могли только папы. Ввиду сильного упадка папского авторитета после мероприятий Карла Великого и его наследников, среди епископата зародилась идея подкрепить его настолько, чтобы создать в глазах королей и митрополитов образ папы — абсолютного владыки вселенной.

Такова причина появления на Западе известных “Лже-Исидоровских Декреталий”, явившихся искуснейшим историческим подлогом, сыгравшим роль трамплина для униженного папства IX в.

Сборник этот, по мнению историка Ланфре, составлен был неким галльским священником, Исидором Меркатором, вероятно по желанию и с поддержкой епископата, он переделал всю древнюю историю Церкви, вложив в уста пап I в. желания и идеи пап VIII в., подчеркивая почти на каждой странице первенство пап над королями и Соборами.

Вот как характеризовал их историк аббат Флери: “Они представляют отпечаток видимого подлога: все написаны одинаковым слогом, более употребительным в VIII в., чем в первых веках, — пространны, полны общих мест, заключающих, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, разные выписки из творений св. Льва, Григория и других позднейших писателей, а не тех пап, которым приписаны эти декреталии. Числа в них почти все ложные, что подтверждается самим содержанием… Они запрещают созвание даже провинциальных Соборов без дозволения пап, апелляции же в Рим представляют как обыкновенное правило… Латинская Церковь подчинилась обману: подложные декреталии считались истинными в продолжении 800 лет, и только в последнем столетии от них отступились” (L’Abbe Fleury. “Histoire Ecclesiastique”, t. IX, p. 415)⁴.

Существовало два сборника декреталий пап и соборных деяний: один принадлежал перу Дионисия Малого (Denys de Petit)⁵ и был составлен в Италии в VI в., другой же был составлен в Испании в VII в., и автором его являлся св. Исидор, епископ Севильский.

Фальсификатор, зная, что папских декретами ранее IV в. не существовало, сочинил и переделал 60 штук между апостолом Петром и св. Мельхиадом, прибавив к ним еще 35 совершенно выдуманных. Все подчеркивают вселенское главенство римского папы…

Современники, по своему невежеству, не только поверили в подлинность декреталий, но даже римская курия стала неоднократно на них ссылаться, как мы увидим ниже.

Приведем теперь отзыв другого католического историка, аббата де Феллер. Он категорически отрицает авторство какого- либо галльского священника, о котором писал Ланфре. “В VII веке, — пишет он, — славился своею ученостью и святостью некто Исидор, епископ Севильский, который созывал и вдохновлял несколько поместных Соборов в Испании. Он, между прочим, участвовал в Толедском Соборе 633 года, прибавившем “филиокве” к Символу Веры. Собор наградил Исидора званием “Доктора своего века” и “Нового украшения Церкви”. Им написаны были многие труды по истории Церкви и, между прочим, “Коллекция Декреталий”. Первая часть посвящена греческим, африканским, французским и испанским соборным решениям, а вторая —декреталиям пап, начиная с первых, Лина, Клета, Климента и кончая св. Григорием, современником Исидора”. Де Феллер предполагает, что, по смирению своему, он подписал свой труд “Исидор Пеккатор” (т.е. грешник), а кописты переделали его в “Меркатор”. Позже кем-то были к этому сборнику прибавлены определения Соборов, состоявшихся после смерти Исидора.

Труд был разобран и проверен в XVIII в. испанским иезуитом о. Бурриелем, который написал о нем следующее: “Прибавления эти ничуть не исказили подлинность книги… Папа Адриан I точно так же сделал добавления к коллекции Дионисия Малого, не изменив самого труда и не причинив ущерба славе его автора”. Де Феллер считает, что, несмотря на позднейшие интерполяции и фальсификации, “Коллекция Декреталий” все же остается сочинением св. Исидора Севильского. “Кем-то неловко ретушированный, — пишет он, — труд этот, удлиненный, стал распространяться в Германии в VIII и IX вв. Так как в подлинности Декреталий никто еще не сомневался, сам архиепископ Майенский, Рикульф, приказал их размножить и распространить не только в Германии, но и во Франции“.

Протестанты скоро раскрыли подлог и на основании трудов своих ученых, между прочим, Феброниуса и Эмских исследователей, обвинили Римскую церковь в восьмивековом использовании подложного сборника для возвышения папского авторитета.

Католический ученый аббат Шмидт в своей “Истории германцев” пишет: “Лже-Исидор подделал или сфабриковал “Декреталии” вовсе не для того, чтобы возвысить папу, а чтобы предохранить епископов от произвола митрополитов… Он возвеличивал папу, дабы умалить митрополитов”. Тут явное противоречие.

Ученый Карл Бласко в своем труде “Комментарии на Исидоровские каноны” соглашается со Шмидтом и признает, что “Декреталии” усиливали папскую власть, чтобы митрополиты не злоупотребляли бы своей. По его мнению, фальсификатор добивался, чтобы в Майенсе был бы назначен митрополит с патриаршими правами. Кроме того, он также считает, что следовало этим путем увеличить власть папы, данную ему Христом, и, чтобы успокоить епископов, указывая им на него, как на лицо, могущее защитить их от митрополитов.

Наконец, ученый Томассин признал, что “Декреталии способствовали укреплению церковной дисциплины” (L’Abbe F. X. De Feller. “Dictionnaire Historique”, 1793, p. 40-45).

Из всего этого немудрено сделать вывод, что кем бы ни были подделаны “Декреталии”, хотя бы частично самим Исидором Севильским, Рим использовал их для возвышения папского авторитета, благодаря чему папа сделался центральной фигурой средних веков.

Удивительно то, что перечисленные нами римские ученые приветствуют положительные (на их взгляд) результаты подлога, исходя, вероятно, из принципа, согласно которому “цель оправдывает средства“”.

Кроме верховной власти пап над Вселенской Церковью и Соборами, “Декреталии” определяют, что они должны также заботиться о соблюдении законов и справедливости в разных государствах, наблюдать за нравственностью государей и т.д. Представлялось в “Декреталиях”, что все указанные прерогативы принадлежали папам с первых веков и были признаны всей Церковью.

Удивительно, что потребовалось столько веков для раскрытия грубейшего подлога переписки папы Виктора, жившего во II в., с Феофилом Александрийским, жившим в IV в. Писатели II в. приводят тексты по переводу Библии, сделанному св. Иеронимом в конце IV в., и т.д.

Римские проповедники стали распространять повсюду этот сборник, содержащий в себе все основы грядущего “папоцезаризма”. Наиболее просвещенные прелаты Римской курии, разумеется, понимали, что пользование “Декреталиями” рисковало рано или поздно навлечь на них осуждение и канонические санкции со стороны Вселенской Церкви. Учитывая это, властолюбивый папа Николай I (858—867), чье восшествие на престол почти совпало с появлением сборника (Durny. “Histoire de France”, 1.1, p. 240), решил воспользоваться очередными беспорядками у греков, чтобы открыто заявить перед Вселенской Церковью о правах, якобы веками принадлежавших Римской кафедре.

В 864 г. к папе обратился с жалобой Ротад, епископ Суасонский (Франция). Тогда Николай заявил его сопернику Гинкмару, архиепископу Реймскому, что ни один поместный Собор не может быть созван без согласия на то папы, ибо, согласно “Декреталий”, папа стоит выше Соборов. Подобное заявление было тем более абсурдным, что с IV в. в Галлии и во Франции множество соборов были созываемы помимо пап.

Гинкмар, видя усилия Николая I подчинить себе французский епископат, опираясь на “Декреталии”, ответил ему, что таковые не могут быть признаны во Франции обязательными ввиду того, что они не входят и никогда не входили в “Канонический Сборник”, принятый Галликанской Церковью.