2. Взятие Константинополя и “Латинская Империя”

Несмотря на разделение церквей, греки и латиняне поддерживали между собой торговые и политические сношения, когда это было им выгодно

Еще при Гильдебранде папы сумели сблизиться с норманнами, которые превратились весьма скоро в союзников Рима и как таковые стали усердно притеснять и грабить греческие провинции южной Италии. Положение Византии резко ухудшилось с тех пор, как турки задались целью захватить их империю

В 1168 г. император МануилКомнин, узнав про соперничество между германским императором Фридрихом I и папой Александром III (1159—1181), предложил папе… короновать его Западным императором, в замен чего тот обещал ему свои услуги i деле воссоединения церквей

Папа отклонил первое предложение, находя его “опасным j общего мира”, но очень заинтересовался вторым, вследствие чег он выслал в Константинополь двух кардиналов для переговоров с греками. Кардиналы приняли участие в особо созванном совещании, по инициативе патриарха Михаила Анхиальского. Они сообщили условия Александра III для воссоединения церквей, а именно: 1 Признание главенства папы на всю Церковь; 2. Признание его права принимать апелляции. 3. Поминание папы в диптихах Восточных церквей

Историк Макарий Анкирский пишет: “После многих споров и попыток легатов привлечь всех на свою сторону отчаялись в соглашении… Император, Собор и весь сенат решили совершенным отлучением отсечь от церковного общения папу и его сторонников, предоставляя Богу их судить. Не предали их всецелой анафеме, как прочих еретиков, потому, что это народ великий и знаменитый, но не приняли их и в единение церковное. Записали это и в книги, где вместе изложили неповрежденное православное учение веры на тот конец, чтобы ни латиняне не беспокоили Восточных патриархов касательно того, что они осуждены, ни опять греки латинян, — следуя апостольской заповеди: “еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковый развратился и есть самоосужден”¹

При Иннокентии III состоялся также 4-й крестовый поход (1202—1204), в котором приняли участие, с благословения папы, многие западные вельможи. Рыцари желали нанести сокрушительный удар туркам путем покорения Египта. Они договорились с венецианцами, располагавшими значительным флотом, о перевозе туда их войск. Однако хитрая торговая республика, прежде чем предоставить крестоносцам свои корабли, поставила им условие отобрать у венгров город Зара. Пока велась осада этого города, в лагерь крестоносцев прибыл греческий наследный князь Алексей, который стал просить рыцарей прийти на помощь его отцу, императору Исааку Ангелу, свергнутого с престола своим братом. Алексей считал крестоносцев воинами Христа, защитниками закона и справедливости, посвятившихся святому делу — отвоеванию Гроба Господня от неверных мусульман. Следовательно, доверие его к ним было полное

Венецианцы, узнав о его ходатайстве, сразу сообразили, какую выгоду могла им принести экспедиция в Константинополь. Поэтому они всемерно поддержали просьбу Алексея и склонили рыцарей к изменению их маршрута

Крестоносцы взяли столицу приступом и очень скоро заставили греков горько раскаяться в их доверии к западным христианам. Трудно перечислить бесчинства и ужасы, учиненные ими в Константинополе. Рыцари разграбили город дотла, осквернили древние храмы и жестоко отнеслись к жителям. Отец Жюжи характеризует этот эпизод следующим образом: “Так называемые “освободители Гроба Господня” на самом деле преследовали цели завоевания себе государств, будь то за счет неверных или же христианской империи. Они этим изменили своим самым священным обязательствам” (M.Jugie. “Schisme Byzantin”, p.252)

Пользуясь династическими распрями греков в своих и венецианских интересах, крестоносцы сумели извлечь выгоду из создавшегося положения. Объявив Византийскую империю упраздненной, они провозгласили “Латинскую империю” и выбрали императором графа Фландрского, Балдуина

Историк Никита Хониат, бывший очевидцем злодеяний крестоносцев, описывает, как они искали повсюду золото и драгоценности, убивали, насиловали и пьянствовали. Жители столицы спасались во все стороны от этого ада. По дороге в Селимврию Никита повстречал маститого патриарха, Иоанна Каматира, оборванного, босого, идущего без жезла и без гроша в кармане

Узурпатор Балдуин получил в свое владение Константинополь с европейскими берегами Босфора, с одной стороны до Мидии и Агатополя, с другой — до Зурула, Феодорополя и Визы

Его соратники Вонифатий — маркиз Монферратский, Генрих Дандоло — венецианский дож и другие рыцари поделили между собой остальные земли, а также имущество разграбленных церквей, монастырей и византийских вельмож

Венецианец Фома Морозини получил назначение в качестве первого латинского патриарха, а его соотечественники, купцы, забрали в свои руки все торговые центры и всю экономическую жизнь порабощенной империи

Иннокентий III прислал свое благословение крестоносцам, а также новому императору Балдуину. Папа решил, что раз, волею Всевышнего, нечестивая схизма перестала существовать, следовательно, он сделался главой Восточной церкви, неожиданно достигнув того, о чем не могли мечтать его предшественники. Теперь следовало окончательно стереть следы ненавистной Греческой Церкви. Отец Жюжи пишет следующее: “Мероприятия папы и высшего латинского духовенства в “Латинском Иерусалимском королевстве”, равно, как и в новой “Латинской империи Константинополя”, не смогли сгладить враждебность и приготовить путь к мирному соглашению. Следует отметить, что в эту эпоху латиняне относились к греческой церковной дисциплине и литургии так же, как греки XI в. относились ко всему латинскому. Вместо прежней терпимости, они заставляли греков принимать латинские обряды, объявив их превосходство над византийскими. Латиняне стали укоренять среди греков придирчивую схоластику, игнорируя подлинные традиции Восточной церкви… Они хотели все переделать до мелочей под влиянием новых теорий, зародившихся в западных университетах и не имеющих никакого отношения к догматике” (там же, с. 253)

Римское духовенство, мстя грекам за прошлое, воспользовалось разбойничьим захватом их империи для сведения счетов с “схизматиками”. Разумеется, Иннокентий III, творец инквизиции и палач альбигойцев, не стал препятствовать своим подчиненным

Римские историки, в частности упомянутый нами о. Жюжи, стыдясь поведения своих единоверцев, старательно смягчают и затушевывают роль самого папы в этот позорный для него период. Противореча самим себе, они стараются объяснить “невежеством” и “незнанием церковной истории Востока” насилия латинских клириков, допущенные при насаждении в Византии римских обрядов. На место православных иерархов повсюду стали возводиться латинские

То же самое было сделано и в Восточных патриархатах за время хозяйничания на их территориях “боголюбивых” крестоносцев. Можно без преувеличения утверждать, что Римская церковь сочла возможным употребить для уничтожения православных церквей те же методы, что и большевики после Второй мировой войны в занятых ими странах, где неугодные Кремлю чиновники заменялись своими ставленниками

Константинопольский патриарх и новый император Феодор Ласкарис переселились в Никею. Они мужественно отвергли все предложения латинян, касающиеся унии, не желая сговариваться с узурпаторами. Твердость эта сильно укрепили греческую нацию в ее сопротивлении врагам, которых подавляющее большинство народа ненавидело как еретиков и разбойников, избегая с ними всякие сношения

Захват Византии и поведение латинян греки рассматривали как логическое следствие созревшего папского деспотизма и самого папу осуждали за то, что он не удержал своих рыцарей от кощунственного осквернения православных храмов и святынь (“Qu’est-ce que 1’Orthodoxie?”, par P.P. Dumont, Mercenier, Lialine, p. 91)

В то же время крестоносцы заняли старинную святыню Православия, Святую Гору Афон. Как и в столице, латиняне не постыдились подвергнуть православные монастыри кощунственным грабежам, что, естественно, еще усугубило ненависть к воинам папы. Они зверски жгли и мучили православных монахов, верных Вселенской Церкви

На острове Кипре находилась одна из древних православных церквей, получившая самостоятельность еще с III Вселенского Ефесского Собора (431 г.). Латиняне, захватившие Кипр, превратили остров в венецианскую колонию, каковой он оставался с 1195 по 1570 г. Папа Селестин III (1191—1198), желая угодить первому кипрскому владельцу Амори де Люсиньян, создал на Кипре в 1195 г. архиепископскую кафедру. Центральное управление находилось в Никозии, прочие же кафедры учреждены были в городах Пафос, Линиассоль и Фамагуста

Латинское духовенство, разумеется, немедленно присвоило отобранные от православных земли и имущество. Из четырнадцати греческих кафедр было оставлено четыре, причем православным архиереям запрещалось находиться в городах, где имелись латинские кафедры!

Киприоты во главе со своим духовенством все время оказывали неустрашимое сопротивление латинянам, рассматриваемым как еретики

Когда крестоносцы захватили Константинополь, псевдопатриарх латинский, венецианец Фома Морозини, попробовал присоединить Кипр к своей кафедре, но безуспешно

Всячески преследуемые и унижаемые латинскими “оккупантами”, многие священники и монахи нашли себе приют в Армении. Особенно противились православные насильному введению в литургию пресловутых латинских “опресноков”. Заметим, что папа Авиньона, Климент VI (1342—1352), приказал в случае смешанных браков вторично миропомазывать православных (“Archives de 1’Orient Latin”, 1884, t. II, p. 207)

В 1231 г. латиняне подвергли пыткам 15 монахов острова, отказавшихся изменить Православию. Одних привязали к конским хвостам и волокли по терновнику и скалам, других же, во главе с их игуменом, сожгли на костре

Патриарх Герман, узнав об их мученической смерти, писал папе Григорию IX (1227-1241) в Рим: “Причина нашего разделения — тиранство, угнетение и вымогательство Римской церкви… Умерьте себя скромностью, пусть врожденная римская жадность немного ослабеет… Не ищите только выгод в наших внешних несчастьях“. Слова эти полезно вспомнить в нашу эпоху

Папские легаты подавали пример бестактности и жестокости. Отец Жюжи пишет: “Легат папы испанец Пелагий д’Альбано приехал в Романию как жестокий инквизитор. Он захотел принудить силой все православное духовенство и монахов публично признать главенство папы. Чтобы добиться этого, он принял настолько жестокие меры, что даже Генрих Фландрский принужден был заступиться за преследуемых. В конце концов легату пришлось удовольствоваться провозглашением в греческих церквах имени папы в конце литургии. Вместо обычного поминания императора Константинопольского он добился провозглашения: “Многая лета владыке Иннокентию, папе древняго Рима”. Кардинал Пелагий имел от папы полномочия “насаждать и искоренять, созидать и разрушать”

Убедясь в безуспешности инквизиционных методов среди православных, Иннокентий III вынужден был предоставить грекам свободу совершения служб по византийскому обряду ввиду невозможности склонить их к латинству. Однако папа заявил, что это явилось лишь временной мерой, “пока римская кафедра не сообщит своих решений по этому вопросу” (там же, с. 253-254)

Согласно приказу папы, епископов, переходящих в латинство, рукополагали заново по римскому чину

В 1215 г. созванный папой в Риме Латеранский Собор утвердил и одобрил все действия латинян на Востоке, выразив свое удовлетворение тем, что, благодаря крестоносцам “единство водворилось в Христианской Церкви”

На этом же соборе, псевдовселенском, латиняне разыграли недостойную комедию соединения церквей. Латинские патриархи-узурпаторы Константинополя, Антиохии и Иерусалима, ставленники крестоносцев, торжественно выступили якобы от имени греков и сирийцев, заявляя об “унии” названных патриархов с Римом и поклялись папе в их верности. Фактически же, в их лице восточные латиняне соединились с западными, эта бутафория имела целью увеличить престиж папы в Европе

К счастью для греков, в 1261 г. с помощью Генуи, соперницы Венеции, императору Михаилу VIII Палеологу удалось, наконец, освободить Византию от латинян и очистить ее от следов их эфемерной империи

Кажется невероятным, что поведение католиков в Константинополе почти не отличалось от действий турок, два века спустя завоевавших эту столицу. Что же касается их политики в отношении Православной Церкви, то следует признать, что турки отнеслись к ней несравненно гуманнее

“Латинское иго” оставило после себя неизгладимые следы среди греков. Отец Мерсенье так заключает свое описание этого эпизода: “Поведение латинян более углубило разделение, чем горы сочинений, и накопило в греческом мире почти неугашаемую ненависть к латинству” (“Qu’est-ce que POrthodoxie?”, p. 89)

Прямым следствием “латинского ига” явилось раздробление Греческой империи. Верные древнему принципу: “разделяй и властвуй” рыцари образовали в занятых областях несколько новых государств, которые достались вельможам, участвовавшим в крестовом походе. Появились Никейская и Требизондская империи, Ахайское и Морейское княжества и Эпирский деспотат. После изгнания латинян Константинопольский патриархат, столь мужественно отстоявший чистоту вероучения греческой церкви, также остался ослабленным, так как от него отделились уже в 1204 г. сербы, образовавшие Печский патриархат, и болгары — образовавшие Тырновский в 1219 г. За время оккупации среди народностей, составлявших империю и отделенных от нее рыцарями, некоторые привыкли к независимости и после освобождения Византии стали продолжать вне ее орбиты свою национальную жизнь. Избавившись от крестоносцев, Византии почти сразу пришлось готовиться к обороне против другого врага — воинствующего ислама, угрожавшего ее границам. Латиняне же оказали туркам огромную услугу, ослабив империю: новые государства, ими созданные и отделенные от Византии, в лице которой они потеряли природный стержень и защитницу, одно за другим были поглощены турками и этим облегчили им доступ к греческим землям

Угроза ислама заставила императора Михаила VIII Палеолога, освободителя своего отечества от латинян, в продолжении более 20 лет придерживаться унизительной политики сговора с недавними угнетателями Византии. Императору пришлось просить помощи у тех, которые столько лет пытались насильно латинизировать греков, которые по приказу пап Григория IX (1227— 1241) и Иннокентия IV (1243—1254) обрушились на Никею новым крестовым походом, дабы силой добиться унии… Папа Александр IV (1254—1261) недавно соглашался, даже взамен унии, не принуждать греков к прибавлению “филиокве” и обещал признать Константинопольского патриарха наравне с узурпатором латинским патриархом столицы. Все это пришлось забыть несчастному Михаилу VIII

Разумеется, помощь против турок была ему обещана взамен той же унии. Неся тягчайшую ответственность за судьбы Византии, ему не только пришлось поступиться своими собственными убеждениями, но и претерпеть жесточайшую оппозицию со стороны народа и духовенства, противившихся всякому сговору с еретиками. Папы, понимая безвыходность положения императора, в соответствии с этим увеличивали свои требования. Переговоры продолжались безрезультатно при папах Урбане IV (1261— 1264) и Клименте IV (1265—1268). Наконец, при Григории X (1271 — 1276) состоялся в 1274г. Лионский Собор, который Римская церковь окрестила “Вселенским”. Восточная Церковь была на нем представлена всего двумя греческими епископами. На соборе была подписана “уния”, первым условием которой было признание греками приставки “филиокве”. Условие это было занесено собором в текст соглашения без предварительного обсуждения с греками этого важного пункта, так как два единственных представителя этой церкви приехали в Лион уже после составления текста соглашения. Епископы привезли с собой на Собор списки собранных подписей за унию, признанные позже историками фальшивками. Словом, Собор явно доказал, что греки отнеслись к унии, как к неизбежной формальности для получения скорейшей помощи против турок, а папа — как к очередной попытке латинизировать попавших в беду греков. Помощи им не было оказано никакой. Уния эта продлилась 8 лет. Папа Николай III (1277—1280) потребовал от греков прибавки “филиокве” к Символу Веры, так как на Лионском Соборе представители Византии признали ее лишь в принципе. Папа доказал свое полное невежество, заявив, что греческий обряд может быть сохранен постольку, поскольку он не противен вере… (“Qu’est-ce que 1’Orthodoxie?”, p. 93)

Вообще, папы, которых после Лионской унии сменилось пять, проявили в отношении греков полнейшее непонимание. Им было приказано, например, принять на жительство в столицу папского легата, а в другие города римских нунциев, которые должны были наблюдать за выполнением греками папских указов; императору и его духовенству было предложено возобновить присягу и т.д. Михаилу пришлось согласиться и на эти бестактные требования. Сами римские историки отзываются далеко не лестно о Лионской унии. Грумель пишет: “Уния эта пришла слишком поздно ввиду того, что крестовые походы чересчур ожесточили друг против друга греков и латинян, и слишком рано, так как время еще не успело сгладить между ними неприязнь; для постоянной унии не хватало необходимого духовного расположения, чтобы ее провести в жизнь и закрепить. Уния эта была и осталась лишь актом официальным и вынужденным, совершенным вне участия всего народа. Следовательно, она несла отпечаток неестественности и фальши, что подчеркнули греческие историки и о чем латинские монахи из Пера даже предупреждали Святейший Престол, что так увеличило подозрительность пап в отношении Византии и возбудило новые их требования. Прежде чем объявлять унию, следовало провести в жизнь согласие путем духовного и умственного сближения двух миров. Пришив к старой одежде схизмы новую ризу унии, получился результат, о котором сказано в Евангелии: “Ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже” (Мф. 9,16)” (“Dictionnaire de Theologie Catholique”, Gramel, t. XI, col. 1409, art. L:le H Concile de Lyon)

Как только скончался император Михаил (1282), уния немедленно рухнула. Народная реакция выявилась с невероятной силой: труп Михаила запретили хоронить по христианскому обряду, униатский патриарх Иоанн Веккос был моментально лишен сана и заперт в тюрьму, вместе со всеми главными сторонниками унии, а более мелким было позволено принести покаяние перед Церковью по особому чину. Миро, освященное Веккосом, было выброшено на улицу. Преемник Михаила, Андроник II (1282- 1328), покровительствовал антилатинской реакции и на последующие предложения пап отвечал молчанием или категорическим отказом

Папа Климент V, сделавшийся по желанию французского короля первым Авиньонским папой (см. § 3), анафематствовал Андроника в 1307 г., что ничуть не повлияло на греков. Тогда папская курия, переселившаяся в Авиньон, решили всемерно добиваться нового похода против Византии, чтобы вновь силой подчинить себе “схизматиков”. К счастью, времена были уже не те, и западное рыцарство, поглощенное междоусобными войнами, не интересовалось больше крестовыми походами

В 1323 г. турецкая опасность до того встревожила императора, что он принужден был снова прибегнуть к политике Михаила и обратиться за помощью к папе. Папа ответил: “Сперва уния — затем помощь” (“Qu’est-ce que 1’Orthodoxie?”, p. 93)

Почти весь XIV век прошел в бесплодных переговорах, имевших место в 1333, 1339, 1343, 1352, 1367 и 1417 гг. При всяком усилении турецкого нажима, императоры, вопреки враждебности народа, возобновляли свои ходатайства перед папами и получали все тот же ответ. Запад был неспособен на бескорыстную поддержку против неверных

В 1369 г. император Иоанн V Палеолог сам отправился в Рим, где его заставили принять латинство, но его самопожертвование пропало даром, так как никто из греков не последовал его примеру. С 1392 по 1399 г. Константинополь оказался блокирован войсками султана Баязида, который разбил французов и венгров под Никополем. Император Эммануил Палеолог в свою очередь отправился в Европу и стал просить помощи в Лондоне, Париже, Павии, Падуе, Венеции и т.д. Повсюду он был встречен сочувственно, но помощи не получил ни от кого. Вонифатий IX (1389—1404), видя, что Византии грозит смертельная опасность, пренебрег даже обычным шантажом унии и опубликовал специальное обращение “Бреф”, призывая западных христиан помочь грекам (Барониус, “Анналес”, 1398 г.). Надо сказать, что в этот момент Римская церковь сама переживала смуту, вызванную распрями римских и авиньонских пап, учинивших знаменитую “Великую Западную схизму”, о которой будет сказано своевременно. Вероятно, это и удержало Вонифатия от требования у греков прекращения их “схизмы”, так как он не мог изжить свою собственную. Кроме того, Эммануил являлся непреклонным противником унии; турецкая опасность, побудившая его к мытарствам по западным столицам, однако, не толкнула императора на путь компромисса. Во время его пребывания в Париже один ученый Сорбонны представил ему свою диссертацию, защищающую не только еретическую приставку “филиокве”, но и сам принцип главенства папы. Антилатинские диспуты ученого императора оказались прерванными счастливой вестью о поражении Баязида монгольским ханом Тимуром (20 июля 1402 г.). Судьба дарила Византии еще 50 лет независимости