Глава IX

Данные о жизни св. Марка Ефесского после Флорентийского Собора. Его последующая борьба за Православие. Послания Св. Марка Ефесского.

Вместе с Императором и иными представителями Православной Церкви на Соборе в Италии, св. Марк Ефесский вернулся в Константинополь 1-го февраля 1440 г. Не с торжеством, не с радостью возвращались греческие представители из Флоренции в родной Константинополь. Они понимали, что volens — nolens они не сохранили Истину и предали Православную Веру за “чечевичную похлебку” папских обещаний помощи Византии. Современник Унии, греческий историк Дука рисует нам такую картину встречи их населением Константинополя. Едва они сошли с кораблей, их стали спрашивать: “Как дела с Собором, победили ли мы?” — Они же отвечали: “Продали мы веру нашу, променяли блогочестие на нечестие; изменив Святым Дарам, стали азиматами-опресночниками”. Так говорил Антоний Ираклийский и все прочие. Народ спрашивал их: “Зачем вы подписали? ” — “Из страха перед франками”. — “Разве франки бичевали, заключали в тюрьму?” — “Нет, но подписала наша правая рука — пусть ее отрубят. Исповедал язык наш — пусть его вырвут”. Настало тягостное молчание, службы не было, несмотря на Великий Пост. Никто не хотел служить с ними, отступниками 1).

Не могло быть легко на душе и у Императора. Он был сыном Православной Церкви, живо интересовавшийся всеми богословскими вопросами (можем вспомнить тут, что некогда по его просьбе св. Марк Ефесский написал целый ряд трактатов на богословские вопросы, поставленные ему Императором), и не мог он не чувствовать угрызения совести и глубокой печали, что поставил Православную Церковь в такое унизительное положение перед Римом, а этим и самого себя. Церковная оппозиция Унии, выразившаяся в том, что целый ряд иерархов, в том числе и св. Марк Ефесский, отказался принять патриаршее достоинство, зная, что с этим связано и служение Унии, глубокая подавленность и недовольство в народе всем случившимся, могущее привести даже к гражданской войне (ибо Сиропул пишет, что брат Императора — Димитрий настолько резко отстаивал Православие и противился в этом отношении политике Императора в деле Унии, что была опасность гражданской войны в стране 2), — все это не могло не печалить и не подавлять Императора, хотя бы он и оправдывал себя политическими соображениями. К этому примешалось и глубокое личное горе, ибо не успел он сойти на берег, как ему сообщили о смерти его любимой жены; о последнем Сиропул сообщает, что горе Императора продолжалось долго, на долгое время он заключился в свои покои и в течение трех месяцев — февраль, март и апрель, — оставил все церковные дела 3).

Все участники Собора чувствовали на себе вину в той или иной мере. Единственным чистым был от этого св. Марк Ефесский. Иоанн Евгеник говорит о нем так, в связи с событиями на Соборе в Италии: “Только он единственный явился и в начале и в середине и даже до конца мечем обоюдуострым на беззаконные и разбойнические плевелы в блогородном посеве священных догматов Церкви” 4). Великий ритор Мануил, со своей стороны, приведши в своем сочинении целый ряд неправославных воззрений, высказанных некоторыми участниками Флорентийского Собора, говорит затем: “Не так блаженнейший Марк, чистая обитель Всесвятого Духа, сердцем и устами провозглашавший всем солнцевидное и богопреданное христианское блогочестие и Православие; не так он! Ничего подобного не делал он, ни питал в сердце, ни оказался в чем непотребном относительно точности и правоты догматов… Тогда как все, можно сказать, обратили тыл противникам и увлекли за собой христолюбивого царя, он пред царями и властителями, истинно сказать, с открытой головой возвещал истину и никоим образом не допускал ошибочно внесенную в Символе прибавку; но мужественно борясь с нападавшими и неуклонно идя по следам святых и богоугодных Отцев, светильников Церкви Христовой, открыто всем проповедовал единое Начало в неизменной и пребожественной Троице, то есть Отца, от Которого Сын рожденно, а Всесвятый Дух исходно, как от одной причины, возсияли… Им то (т. е. святым Отцам) прямо и неуклонно последуя, и священнейший Марк по уму, сердцу и непорочным устам явно показался светильником на тверди Церкви Христовой, изливающим для всех божественные лучи истинного учения. Он был устами дышащими блогодатью и огневидным языком Всесвятого Духа, Которого Божественная Благодать, найдя его душу чистою и непорочною, почила на ней и чрез него раскрыла истину верующим во всех концах вселенной; потому что миро вмещают в чистый сосуд. Итак, вот, светло подвизавшись в Италии и славно явившись неодолимым в общественных рассуждениях, в наставлениях и собеседованиях, и истину, как сказано, наилучшим образом подтвердивши и посрамивши святокупцев, снова возвращается вместе с приснопамятным царем в царствующий град” 5). Иоанн Евгеник свидетельствует, что слава о св. Марке, как борце за Православие, предварила его возвращение в Константинополь; рассказав о всей той непосильной борьбе, которую Святитель один вел за Истину, и помянув о всех тех невзгодах, которые ему пришлось вынести за свою непреклонность в стоянии за Православие, Иоанн Евгеник продолжает: “По Божественному Промыслу он чудесным образом избежал опасности, и светлый светло вернулся и был сохранен для отечества, встреченный всеобщим восхищением и уважением” 6).

Ревнители Православия, где бы они не находились, духовно объединились вокруг св. Марка, и он стал духовным вождем их. Но не сильные мира сего объединились вокруг него. Епископат, возглавляемый патриархом Митрофаном, а потом патриархом Григорием Маммой, — был в руках Униатов; мы не слышим ни одного имени епископа среди сторонников св. Марка Ефесского, ни одного высокопоставленного лица, будь то при дворе Императора или патриарха. Но воинство св. Марка — многочисленно: это — монахи, прежде всего, монахи Афона, это — пресвитеры, часто сельские и неизвестные, о κоторых в источниках говорится “некий пресвитер”, это — диаконы, это — малые мира сего. Мне хочется здесь привести один рассказ о мужестве одного диакона, который открыто перед Императором и всеми явил свое лицо исповедника Церкви. Это было еще во Флоренции, после того, как была подписана Уния и Император приказал внести имя Папы в диптих для богослужебного поминовения. Один диакон, по имени Филипп, нечаянно повредил глаз злейшему униату — протосингелу (вероятно Григорию Мамме), на что тот с яростью стал обвинять его в том, что он сделал это нарочно, хотя диакон и уверял его, что несчастье произошло случайно, и затем с печалью прибавил: “Но ты-то, Владыко, сам себе сознательно исторг душевное твое око”, этим говоря о его предательстве дела Православия. На что, охваченный неописуемым гневом, протосингел закричал: “Сему вас научил беснующийся Ефесянин, чтобы вы оскорбляли нас! Такого рода богословию учит вас Ефесянин!” Филипп ответил на это: “Марк Ефесский — святейший муж, высочайший учитель и верх богословов, слова которого вы не воспринимаете, и не достойны даже учениками его быть; но вы говорите, что он — беснующийся, именно так, как иудеи некогда говорили Спасителю нашему, терпению Которого подражает Марк Ефесский” 7). Этот же диакон Филипп и в дальнейшем был зилотом Православия.

Итак, — возвратимся к нашему повествованию, — слава и любовь к св. Марку продолжали возрастать изо дня на день, в то время как недоверие и ненависть к отступникам от Православия изо дня на день увеличивались. Профессор Острогорский в своей истории Византии пишет: “Решения, принятые на Соборе во Флоренции, не имели никакого значения. Византийский народ был против постановлений Феррары и Флоренции со страстным фанатизмом, и в то время как все увещания сторонников Унии игнорировались, пламенные проповеди Марка Евгеника везде находили восторженный отклик ” 8). Под влиянием св. Марка многие из подписавших Унию с ужасом отрекались от нее. Как нам сообщает Великий Ритор Мануил, под влиянием слов св. Марка и Император впоследствии сознал свою ошибку; но особенно блогодатно было влияние св. Марка на Георгия Схолария 9), о чем подробно будем говорить в последней главе нашего труда. Афон, всегда бывший твердыней Православия, считает св. Марка своим, как и Святитель считает его своим и желает на Афоне и жизнь свою закончить. И словом и посланиями, между тем, св. Марк пламенно борется за Истину Православия. Проповеди его не дошли до нас, но зато дошли несколько его посланий, которые свидетельствуют о той святой ревности о Православии, которой дышал Святитель, а также свидетельствуют о той напряженной атмосфере, в которой происходила его борьба за Православие.

Современник св. Марка, страстный униат Иосиф, епископ Мефонский, так пишет о деятельности св. Марка после возвращения в Константинополь: “Вернувшись в Константинополь, он потряс и привел в полное замешательство Восточную Церковь писаниями и речами, направленными против постановлений (Флорентийского) Собора” 10). Римо-католический историк А. Vogt так говорит о разрушительной для Флорентийской Унии работе св. Марка Ефесского: “Этот человек, умный, культурный, обладающий красноречием, был, к сожалению, мало лояльным (делу Унии), и если результаты Собора не оказались такими, как на это рассчитывали с той и с другой из сторон, это долженствует во многом приписать его непримиримости (intransigeanсe) и предрассудку” 11).

Источники о жизни св. Марка Ефссского, и без того скудные, дают весьма скудные сведения о его жизни после возвращения из Италии. Согласно им, мы узнаем, что св. Марк не долго пробыл в столице и уже 15-го мая, тайно от Императора, покинул Константинополь и отправился в Ефес, который находился дод турками. Дату отъезда св. Марка из Константинополя сообщает нам Сиропул в своей истории 12).

У св. Марка были две веские причины для отъезда из Константинополя: бесконечно трудная духовная атмосфера в Константинополе, понуждавшая Святителя покинуть столицу, и — пастырская любовь к своей Ефесской пастве. В Константинополе господствовали униаты. Император официально поддерживал Унию и при его дворе всегда находился тот или иной представитель Ватикана, следящий, чтобы Уния проводилась в жизнь, и ставящий в зависимость от этого реализацию обещаний Папы Императору, данных ему во Флоренции. Новоизбранный патриарх Константинопольский Митрофан, бывший до того митрополитом Кизическим, хотя и не принадлежал к числу крайних сторонников Унии, однако, и по своему положению и по расположению души поддерживал Унию и притеснял святителя Марка, о чем он говорит в своем письме к иеромонаху Феофану, на Евбейском острове. Вся церковная власть была в руках униатов. Противники Унии, которые несомненно были и в столице, однако, были робки и не могли и не смели ничем проявить себя, а были и такие, которые ради выгод являли себя приверженцами Унии, или же, в лучшем случае, молчали и не проявляли себя враждебно к Унии. В Константинополе св. Марк оказался таким же, если и не еще более, одиноким борцом за Православие, как это было в Италии; и он чувствовал, что, находясь в Константинополе, он не имеет возможности объединить вокруг себя ревнителей Православия и вести борьбу в более широких размерах. С другой стороны, горячая любовь к своей пастве в Эфесе, находившейся теперь под турками, обездоленной и страдающей, не имущей пастыря, толкала св. Марка покинуть политическую безопасность Константинополя и попытаться пробраться в Ефес. В этом был верх пастырской жертвенной любви, на которую мало кто способен. Из истории мы знаем, что некоторые иерархи, паства которых находилась под турками, в то время как они сами находились в пределах Византии, глубоко сострадая своей пастве, направляли ей ряд окружных посланий, предлагая ей примеры, взятые из Св. Писания 13). Пастырская любовь св. Марка пошла гораздо далее сего.

Но обратимся к имеющимея у нас источникам, прежде чем продолжим жизнеописание св. Марка Ефесского. Иоанн Евгеник в своем синаксаре сообщает нам следующее: “Несколько времени пробыв в Константинополе, он (св. Марк) отплыл к своей пастве, уклоняясь от молвы, чтобы своих чад — христиан, находящихся среди нечестивых, как бы среди волков, покрывать, как добрый пастырь, полагающий душу за овцы, и Истинного и Первого Пастыря подражатель”. В своем письме, к вышепомянутому иеромонаху Феофану, св. Марк пишет: “Знай, что сразу после того, как мы прибыли в Константинополь, когда на патриарший престол восшел один из подписавших (Унию), латинствующих и причинявший нам огорчения, я по нужде отправился в мою Церковь (т. е. в Ефес)” 14).

Св. Марк, прибывши в Ефес, всецело отдался трудам в своей разоренной Епархии, обходя церкви и утверждая их, обращая заблудших от веры, рукополагая священников, предстательствуя перед властями за обездоленных. Все эти труды были весьма тяжки для Святителя, болезнь которого значительно ухудшилась. Иоанн Евгеник так нам говорить об этом периоде жизни св. Марка в продолжение своего рассказа о мотивах отъезда Святителя из Константинополя: “Деятелено обходя повсюду удел великого Иоанна Евангелиста и Богослова, и делая это длительными периодами и с трудами и тяжестями, будучи болен телом, посещая пострадавшие священные храмы, особенно же созидая храм митрополии с прилежащими к нему постройками, рукополагая священников, помогая терпящим неправду — будь то по причине гонения, или искушения со стороны нечестивых, — защищая вдов и сирот, постыждая, запрещая, утешая, увещевал, обращая, укрепляя, он был, по божественному Апостолу, для всех вся”.

Далее синаксарь Иоанна Евгеника сообщает, что поскольку Святитель достаточно принес себя в жертву делам паствы, а его всегдашним устремлением было пребывание в вожделенном для него молчании, то — “он задумал с Востока перейти на другую сторону (Егейского Моря), к Святой Горе Афонской, чтобы там в уединенном месте закончить остаток своей жизни”. Но была и иная причина, почему св. Марк счел нужным оставить Ефес; об этом он говорит в своем письме к иеромонаху Феофану: “Там (в Ефесе) я не нашел никакого успокоения и тяжко переболел, и бедствуя от нечестивых и подвергаясь напастям по той причине, что я не имел мандата от (их) властей, я ушел оттуда с намерением отправиться на Святую Гору” 15). Далее синаксарь Иоанна Евгеника сообщает нам, что когда корабль, везший Святителя, пристал к острову Лимносу, одному из тех немногих островов, еще находившихся во владении Византии, он был опознан властями и, согласно имевшемуся уже распоряжению Императора, был арестован и заключен в крепость. Заключение, в котором св. Марк пробыл 2 года, было весьма тяжким для него, ибо он страдал от жестокого климата, многочисленных болезней и лишений, а также от случившегося нападения на остров турецкого флота. Говоря о заключении св. Марка, Иоанн Евгеник пишет: “Здесь кто бы не почудился достойно, или не признал великодушие и выдержку в бедствиях, которые он показал, страдая в сожженном солнцем месте и борясь с лишением в самом необходимом и измученный громоздящимися одна на другую болезнями, или терпя в тяжком заточении, в то время как флот нечестивых исмаильтян окружал остров и подвергал разрушению, и просто — показал терпение в течение двух лет в таких бедствиях”. Что касается упоминания об осаде острова турецким флотом, то более подробный синаксарь Иоанна Евгеника, напечатанный S. Petrides, прибавляет, что жители острова Лимноса свое неожиданное спасение от осаждавшего остров турецкого флота приписывали молитвам Святителя Марка, ибо их спасение началось от того места (крепости Мундрос), где Святитель пребывал в заточении 16).

В послании к игумену Ватопедского Монастыря на Афоне, написанном в конце 1440 г. или вначале 1441, св. Марк пишет о маленьком, но для него большом утешении, которое он обрел в своих тягостях, именно: — находившиеся проездом несколько Афонских братий старались утешить и подкрепить св. Марка, насколько это было в их возможностях. Это, повидимому, был единственный светлый момент в жизни св. Марка во время изгнания на Лимносе. Он так об этом пишет в помянутом послании: “Большое утешение мы обрели от находившихся здесь братий ваших, честнейшего екклисиарха и великого эконома и прочих, которых мы видели как одушевленные образы вашей любви и блогочестия, ибо они оказывали нам гостеприимство и успокаивали и подкрепляли. Да даст им Господь достойные награды за их труд и любовь!” 17).

Но и терпя столько бедствий, Святитель пламенел борьбой за Православие. И личным увещанием, а еще больше чрез свои послания, которые написаны во время его заточения, он увещевает православных твердо держаться Православия и радуется, видя твердость в вере. Об этом мы читаем в его письме к помянутому иеромонаху Феофану: “Итак, пересекши море на Галлиполь и проходя мимо Лимноса, я был там арестован и задержан по приказу Императора. Но слово Божие и сила Истины не могут быть связаны, но еще сильнее текут и процветают, и многие из братий, ободрившись моим изгнанием, поражают порицаниями беззаконников и насильников Православной Веры и отеческих порядков и изгоняют их отовсюду как сор, ни сослужить им не допускают, ни вообще поминать, как христиан” 18). Св. Марк знал, что на крови Мучеников строится Церковь, и был готов отдать свою жизнь ради укрепления Истины. В одном из своих посланий он писал: “Если бы не было гонения, ни мученики не просияли бы, ни исповедники не восприяли бы венец победы от Христа и своими подвигами не укрепили бы и не возвеселили бы Православную Церковь” 19). Так он писал, а своей жизнью подписывал это!

Как мы уже сказали, Святитель пробыл в заточении 2 года, от августа 1440 г. до августа (или октября) 1442 г. Он был освобожден по распоряжению Императора в день памяти свв. Седми Ефесских Отроков, которых он блогодарит в своем стихотворении по этому случаю. Память их празднуется 4-го августа и 22-го октября, так что в соответствии с этим надо определять и дату освобождения св. Марка из заточения.

Эпиграмма эта святителя Марка впервые была напечатана Попадопулос-Керамевсом в ” Ανέκδоτα Ελληνικά”, Константинополь 1884 г. стр. 102-3, а затем монсиньером Луи Пти в “Веиие de 1’Orient chretien”, Париж 1923 г. стр. 414-5. Эпиграмма эта гласит:

“Пещера имела вас собранными в смерти,

— Как это возможно различить на иконе, –

Живых же в Бозе, Который от сна к жизни

Снова (вас) воскресил. Дивное чудо!

И ныне, веруя, что вы — живы в Бозе,

Я, — вашего прекрасного Отечества предстоятель, –

Призывая (вас) в бедах,

Обретал вас готовыми оказать чудесную помощь.

И вот, в праздник вашего отшествия,

Мне приключилось освободиться из темницы;

И на этой доске я пишу блогодарность”.

Св. Марк решил отправиться на Афон, как пишет Иоанн Евгеник в своем синаксаре, но поскольку никак не удавалось ему пристать к Афону, то он с трудом вернулся в Константинополь, где и прожил свои последние два года жизни, ибо Божий Промысл судил ему быть борцом за Православие до последнего его издыхания.

Говоря о жизни св. Марка по возвращении из Италии, Георгий Схоларий весьма кратко и в туманных выражениях поминает и вышеприведенные события. Он так говорит о Святителе Марке: “Он ознаменовал себя как иерей; он проявил себя тверже адаманта в борьбе противу изменений в вере… Он постоянно радел о своей пастве и притом в самое трудное время; и даже в свободные минуты не вкушал сладкого отдохновения, борясь против разных искушений злых духов, но еще чаще противу козней человеческих, перенося все терпеливо и следуя примеру святых Отцев. Он претерпел бы больше страдания, если б не простерло ему руку помощи сердоболие Монарха, который более других дивился добродетели и мудрости этого святого мужа” 20). Таким образом, Георгий Схоларий говорит о борьбе св. Марка за Православие, о его деятельности в Ефесе, о его болезни (“искушения злых духов”) и людских кознях, и кончает упоминанием о том, что Император “простер ему руку помощи”, т.е. как нам думается, — распорядился освободить Святителя и предоставить ему возможность ехать куда он желает.

Послания св. Марка, из которых все, кроме одного послания к иеромонаху Феофану на Имврийский остров, принадлежат этому 2-летнему периоду жизни Святителя в Ефесе и в заточении (или ссылке) на Лимносе, служат богатым материалом, показывающим нам величие души этого неустрашимого борца за Веру.

Быть может, было больше посланий св. Марка, но они или не сохранились или же еще не найдены. Два послания его напечатаны в 160 т. греч. сер. Патрологии Миня. Там же помещен и отрывок письма св. Марка к Императору Иоанну Палеологу. В “Патрологии Ориенталис” монсиньер Луи Пти поместил 7 писем св. Марка Ефесского и одно — Георгия Схолария к св. Марку, которые мы все и приведем здесь в предложенном им порядке, делая перевод с его издания. Каждое послание будет предварено нами кратким предисловием.

Послания эти — следующие:

1. Окружное Послание (Epistola encyclica).

2. Послание к Георгию Схоларию и ответ его св. Марку.

3. Послание к некоему пресвитеру. Георгию в Метоне.

4. Послание к Константинопольскому Патриарху.

5. Послание к Настоятслю Ватопедского Монастыря.

6. Послание к иеромонаху Феофану на Евбейском острове.

7. Послание к иеромонаху Феофану на Имврийском острове.

8. Отрывок из послания к Императору Иоанну Палеологу.

1. Окружное Послание св. Марка Ефесского против греколатинян и постановлений Флорентийского Собора.

Своим первым долгом св. Марк Ефесский счел необходимым направить всем православным свое окружное послание, в котором он предостерегает верных против ухищрений со стороны униатов (греко-католиков) и призывает их твердо держаться Православной Веры и ни в коем случае не входить в общение с отступниками от Православия.

Судя по содержанию послания, невозможно точно определить, когда оно было написано. Нам думается, что это послание должно было – быть направлено ко всем православным христианам еще до времени изгнания св. Марка на острове Лимносе. Во-первых, оно тесно связано по своему содержанию с другим догматическим сочинением св. Марка — “Исповеданием Веры”, которое было написано св. Марком еще во время Флорентийского Собора и которое должно было стать достоянием верных, несомненно, до периода заключения св. Марка. Весьма возможно, что св. Марк послал свое Окружное Послание немедленно после того, как узнал о промульгации Унии в Константинополе новоизбранным Патриархом Митрофаном, а это происходило в июне и июле 1440 г., в τо время как св. Марк был уже в Ефесе. Промульгация или торжественное опубликование Унии в Константинополе, несомненно, вызвало необходимость противостать ей немедленно, именно — в ответ на Окружное Послание нового Патриарха, возвещающее о заключении Унии с Римом, — направить свое Окружное Послание, в котором явить истинное лицо Унии и предостеречь верных против ухищрений униатов. Мы знаем, что св. Марк не терял времени, когда надо было постоять за Православную Веру, о чем свидетельствуют многие его трактаты, которые мы приводили выше, и которые возникали сразу же, когда была нужда. Наконец, гнев Императора на Марка Ефесского и распоряжение властям арестовать его и двухлетнее заточение (или ссылку) на Лимносе можно объяснить именно недовольством Императора за его активную и опасную для дела Унии борьбу против постановлений Флорентийского Собора; между тем как эта борьба могла выразиться не иначе, как в форме распространения посланий св. Марка, в которых Святитель призывал всех верных не принимать Унии. До какой степени такого рода сочинения св. Марка были опасны для дела Унии, можно видеть из того, что немедленно в ответ на Окружное Послание св. Марка последовало “опровержение” (refutatio) его послания, со стороны протосингела Григория Маммы, о котором мы уже не раз упоминали и которому принадлежит также “опровержение” “Исповедания Веры” св. Марка Ефесского. И то и другое “refutationes” напечатаны J. Hergenroether’ом в 160 томе греческой серии Патрологии Миня. Несомненно, есть внутренняя связь между “Исповеданием Веры”, “Изложением истории Флорентийского Собора и своего участия на нем” и “Окружным Посланием” св. Марка, которые и надо относить к одному периоду времени, поставив “Исповедание Веры”, конечно, раньше прочих двух, но все их вместе отнести к периоду до заключения св. Марка на Лимносе.

Кроме того, в Окружном Послании находим мысль, выраженную почти теми же словами и в сопровождении тех же сравнений о недопустимости компромиссов в делах веры, что и в послании св. Марка к Георгию Схоларию, которое было написано из Ефеса, как это явствует из заглавия послания Георгия Схолария к св. Марку.

Таким образом, на основании вышесказанного, мы полагаем, что Окружное Послание св. Марка Ефесского было написано им в июле 1440 г.

Это Окружное Послание св. Марка, несмотря на то, что оно принадлежит прошлому времени и относится к прошедшим событиям, однако, и теперь не потеряло своего значения, так как с кристалической ясностью рисует нам опасность Унии, заключенной на основании компромисса в догматах и принципах Церкви.

Сохранилось это сочинение св. Марка в ряде рукописей: Parisinus 1218, fol. 498-502. Parisin. 1286, fol. 184-190. Ambros. 899, fol. 143-8. Monacens. 145, fol. 195. Monacens. 256, fol. 281-28Τ. Paris. 1191, fol. 29. Paris. 1295, fol. 156-9. Parisin. 1327, fol. 244. Parisin. Suppl. graec. 619. fol. 95.

Помещено OHO также в 160 τ. греч. сер. Патрологии Миня. Имеется и еще несколько изданий. Напечатано оно и у Авраама Норова 21.

Монсиньер Луи Пти, с издания которого мы и делаем наш перевод, приводит Окружное Послание св. Марка на основании первой приведенной нами рукописи, в 17-м томе “Патрологии Ориенталис”, стр. 460-4.

ВСЕМ НАХОДЯЩИМСЯ НА МАТЕРИКЕ И НА ОСТРОВАХ ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИАНАМ — МАРК, ЕПИСКОП ЕФЕССКОЙ МИТРОПОЛИИ, – РАДОВАТИСЯ О ХРИСТЕ

1. Пленившие нас злым пленением и пожелавшие отвести в Вавилон латинских обрядов и догматов, конечно, не смогли привести это в конечное исполнение, сразу же увидев, что на это мало шансов, да и просто — невозможно, но где-то остановившись на середине, как сами, так и те, которые последовали за ними, они – ни тем, чем были, уже не остались, ни иными не стали: ибо, покинув Иерусалим – который, воистину, был как бы “Видением мира” 22) и Гору Сион-утвержденную и непоколебимую веру, но (с другой стороны) не в состоянии и не желая стать и наименоваться Вавилонянами, они назвали себя посему, как будто бы и справедливо, “греко-латинянами”, а в народе называются “латинствующими”. Итак, эти половинчатые люди, подобные мифическим центаврам, вместе с латинянами исповедуют, что Дух Святый исходит от Сына, и имеют Сына Виновником Его бытия [ибо эти слова заключаются в их Соборном Определении (Акте) Унии], а вместе с нами исповедуют, что Он исходит от Отца; и вместе с ними говорят, что прибавление в Символе было сделано законно и благословенно, а вместе с нами — не допускают, чтобы оно произносилось (в Символе) (между тем, кто бы стал уклоняться от того, что — законно и благословенно?!); и вместе с ними говорят, что безквасный хлеб — Тело Христово, а вместе с нами — не дерзают его принимать. Разве не достаточно — сего, чтобы явить их дух, и что не в поисках Истины, которую, имея в руках, они предали, они сошлись с латинянами, но из желания обогатиться и заключить не истинную, но ложную Унию.

2. Но надлежит рассмотреть, каким образом они объединились с ними: ибо все то, что объединяется с чем-то иным, конечно, объединяется посредством чего-то среднего между ними. Итак, они задумали объединиться с ними посредством суждения относительно Святого Духа, вместе с ними выражая мнение, что Он и от Сына имеет бытие; но все остальное у них — различно, и ничего у них нет ни среднего ни общего, и по прежнему произносятся два различных друг от друга Символа, как это и было до того; совершаются также различные и несогласующиеся друг с другом Литургии: одна чрез квасный хлеб, другая — чрез безквасный хлеб; различны — и крещения: одно совершается чрез троекратное погружение, другое – чрез поливание сверху на голову, и одно — нуждается в мире, другое — совершенно не имеет в нем нужды; и все обряды во всем — различны и не согласуются друг с другом, то же — и посты и церковные последования и иное что подобное. Какое же это единство, когда нет очевидного и ясного знака его?! И каким образом они объединившсь с ними — желая и свое сохранить (ибо в этом-то они были единодушны) и в то же время не последуя преданиям Отцев?

3. Но каково “мудрое” суждение их? — “Никогда” — говорят они, — “Греческая Церковь не говорила, что Дух Святый исходит т о л ь κ о от Отца, но говорила п р о с т о – от Отца исходит, так что она не исключает участие Сына в исхождении Святого Духа. Поэтому (говорят они) и раньше и теперь — мы представляем единство. Увы, какое безумие! Увы, какое ослепление! Если Греческая Церковь, прияв от Самого Христа и священных Апостолов и от свв. Отцев на Соборах, говорила, что Дух исходит от Отца, но никогда не говорила (ибо ни от кого сего не прияла), что Дух Святый исходит от Сына, то что иное это уже означает, как не то, что она утверждала, что Дух Святый исходит только от Отца. Ибо если не от Сына, очевидно, что только от Отца. Знаешь же, что говорится и относительно Рождения? “От Отца-говорится – рожденна прежде всех век “. Разве кто-нибудь прибавляет здесь “только от Отца”? Но не иное что, как именно это мы и разумеем и, если бывает нужда, выражаем: ибо мы научены, что не от иного кого, как только от Отца раждается Сын. Поэтому и Иоанн Дамаскин от лица всей Церкви и всех христиан говорит: “Мы не говорим, что Дух Святый — от Сына” 23). Если же мы не говорим, что Дух — также и от Сына, то очевидно, что этим говорим, что Дух — только от Отца; поэтому и немного выше он говорит: “Сына не именуем Виновником” 24), а в следующей главе: — “Единый Виновник — Отец” 25).

4. Что еще? — “Никогда”, — говорят они — “мы не считали латинян еретиками, но только схизматиками”. — Но это-то они взяли от тех самих (т. е. латинян), ибо те, не имея в чем обвинить нас за наше догматическое учение (ή δόξα), называют нас схизматиками за то, что мы уклонились от покорности им, которую должны иметь, как тем думается. Но пусть будет рассмотрено: будет ли справедливым и нам оказать тем любезность и ничего не ставить им в вину относительно Веры. — Причину для раскола они дали, открыто сделав прибавление (Filioque), которое до того говорили в тайне; мы же откололись от них первые, лучше же сказать, отделили их и отсекли от общего Тела Церкви. Почему? — скажи мне. — Потому ли, что они имеют правую Веру или православно сделали прибавление (в Символе)? — Но кто бы так стал говорить, разве уж весьма поврежденный в голове. — Но потому (мы откололись от них), что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно? — Ведь блогочестивые законы говорят так: “Является еретиком и подлежит законам против еретиков, тот, кто хотя бы и немногим отклоняется от Православной Веры” 26). Если же латиняне ничем не отклоняются от правой Веры, то, повидимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого — величайшая из всех опасностей, то ясно — что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? — Не ясно ли — как еретиков? Ибо 7-й канон Второго Вселенского Собора говорит: “Присоединяющихся к Православию, и к части спасаемых из еретиков приемлем по следующему чиноположению и обычаю. Ариан, македониан, савватиан, новациан, именующих себя чистыми и лучшими, четыредесятодневников, или тетрадитов, и аполлинаристов, когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия Кафолическая и Апостольская Церковь, приемлем, запечатлевая, то есть помазуя святым миром во-первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их, глаголем: печать дара Духа Святого”. Видишь ли, к кому причисляем мы тех, которые приходят от латинян? Если же все те (помянутые в каноне) являются еретиками, то ясно, что и — эти (т. е. латиняне). Что же и мудрейший Патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон в ответах Марку, Святейшему Патриарху Александрийскому, пишет о сем? — “Пленные латиняне и иные, приходя в Кафолические наши церкви, просят причастия Божественных Святынь. Мы желаем знать: допустимо ли это? — (Ответ:) “Иже несть со Мною, на Мя есть: и иже не собирает со Мною, расточает” 27). Поскольку много лет тому назад знаменитый удел Западной Церкви, именно — Римский, был отделен от общения с прочими четырьмя Святейшими Патриархами, отступив в обычаи и догматы чуждые Кафолической Церкви и православным (по этой-то причине Папа не был удостоен общего возношения имен Патриархов в Божественных священнодействиях), то не должно латинский род освящать чрез Божественные и пречистые Дары (подаемые) из руки священнической, если сначала он (латинянин) не положит отступить от латинских догматов и обычаев, и будет оглашен и причислен к православным” 28). Слышал ли, что они уклонились не только в обычаи, но и в догматы, чуждые православным (а то, что чуждо православным, конечно, — еретическое учение), и что, по канонам, они должны быть оглашены и присоединены к Православию? Если же надлежит огласить, то, ясно, что — и миром помазать. Откуда же они внезапно представились нам православными, те, которые в течение столького времени и по суждению таковых великих Отцев и Учителей считались еретиками? Кто их так легко “сделал” православными? — Золото, если пожелаешь признать правду, и твоя жажда наживы; лучше же сказать — не их сделала православными, а тебя сделала подобным им и отвела в удел еретиков.

5. “Но если бы мы измыслили”, говорят они, “некую середину (компромисс) между догматами, то блогодаря сему и с ними (латинянами) соединились бы и наше дело прекрасно сделали бы, отнюдь не принуждаемые говорить нечто помимо того, что соответствует обычаю и передано (Отцами)”. — Это-то как раз то, что многих издавна обмануло и убедило следовать за теми, которые отвели их к крутому наклону нечестия; ибо поверив, что есть некая середина между двумя учениями, которая может примирить известные противоречия, они подверглись опасности. Но хотя, быть может, и возможно найти известное среднее суждение между двумя мнениями, которое бы в равной мере выражало и то и другое; однако для противоположных мнений об одном и том же предмете — невозможно найти среднее суждение. Если же это не так, то есть некая середина между правдой и кривдой, утверждением и отрицанием. Но это, конечно, не так: ибо в данном случае может быть только или подтверждение или отрицание. Итак, если истинен латинский догмат, что Дух Святый исходит и от Сына, то тогда ложен наш, говорящий, что Дух Святый исходит только от Отца (а ведь это-то и было причиной того, что мы отделились от них); если же истинен — наш, то, несомненно, тогда ложен — их. Какая же может быть середина между тем и другим суждением?! — Никакой не может быть, разве лишь какое-нибудь суждение, подходящее и к тому и к другому, как сапог (о κόϋоρνоς), годный и на ту и на другую ногу. Итак, оно ли объединит нас? И что нам останется делать, когда будем друг друга подвергать строгому исследованию ради сравнения мышлений и суждений (каждой из сторон)? Или же, быть может, и тех и других, противоположно друг другу мыслящих, вместе назвать нам православными? Мне, конечно, это не представляется так, это — дело твоего ума, который смепшваешь и легко все переименовываешь. Желаешь ли научиться от Григория Богослова, что он сам пишет о середине: — “Образ, видимый на все стороны для всех мимо проходящих, сапог на обе ноги, веяние при всяком ветре (Сир. 5, 11), основывающий свои права на новописанном злоухищрении и на клевете против истины — ибо слова “подобен, по Писаниям”, — по внешности православные, служили приманкой, покрывающей уду нечестия” 29). Итак, это тогда (писал он) об измышлении “середины” (компромисса). О самом же соборе, измыслившем ее, еще, так он говорит: “То ли Халанский столб, блоговременно разделивший языки (о, если бы разделил и их языки; потому что согласие у них на зло) — то ли Каиафино соборище, на котором осуждается Христос, — или как иначе назвать сей собор, все извративший и приведший в замешательство. Он разрушил древнее и блогочестивое исповедание Троицы, подкопав и как бы стенобитными орудиями потрясши Единосущие, а вместе отверз дверь нечестью чрез середину написанного и говоренного — “Мудри быша еже творити злая, благо же творити не познаша (Иер. 4, 22 ) ” 30). Этого нам достаточно о середине, ибо он в достаточной мере показал, что середине совершенно нет места, и что искать нечто подобное нечестиво и чуждо Церкви.

6 Но как нам относиться, скажет кто, к тем умеренным греко-латинянам, которые, держась середины, нечто из латинских обрядов и догматов открыто одобряют, иное же, хотя и одобряют, но сами не приняли бы, а иное — вовсе не одобряют? — Надо бежать от них, как бегут от змеи, как от тех самых (т. е. латинян), или, быть может, и гораздо худших, чем они, — как от христопродавцев и христокупцев. Ибо они, как говорит Апостол, “непщующие приобретение быти блогочестие” 31, о которых он присовокупляет, говоря: “Отступай от таковых” 32); ибо они перебегают к тем (т. е. к латинянам) не для того, чтобы научиться (чему-нибудь от них), но — чтобы получить. “Кое общение свету ко тьме? Кое же согласие Христови с велиаром? или кая часть верну с неверным?” 33) Мы, вот, вместе с Дамаскином и всеми Отцами, не говорим, что Дух происходит от Сына 34); а они — вместе с латинянами говорят, что Дух происходит от Сына. И мы, вот, вместе с божественным Дионисием говорим, что Отец — единый Источник преестественного Божества 35); а они вместе с латинянами говорят, что и Сын — Источник Святого Духа, очевидно, что этим исключая Духа из Божества. И мы, вот, вместе с Григорием Богословом, различаем Отца от Сына понятием свойства быть Виновником 36); а они вместе с латинянами, соединяют Их в одно понятием свойства быть Виновником. И мы, вот, вместе с преподобным Максимом и римлянами того времени и Западными Отцами, “не делаем Сына Виною Духа” 37); а они, в Соборном Определении (Акте Унии)¹ возвещают Сына — “по-гречески — Виною, по-латински же — Началом” — Духа. И мы, вот, вместе с философом и мучеником Иустином утверждаем — “Как Сын — от Отца, так и Дух — от Отца” 39); а они, вместе с латинянами, говорят, что Сын происходит от Отца непосредственно, а Дух посредственно от Отца. И мы, вот вместе с Дамаскином и всеми Отцами исповедуем, что нам — неизвестно, в чем заключается различие между рождением и исхождением 40); а они вместе с Фомою (Аквинатом) и латинянами говорят, что различие заключается в том, что рождение происходит непосредственно, а исхождение — посредственно. И мы, вот, утверждаем, согласно Отцам, что воля и энергия несотворенного и Божественного естества — несотворенны; а они, вместе с латинянами и Фомой, говорят, что воля — тождественна с естеством, а Божественная энергия — тварна, и то будет ли оно названа Божеством, или Божественным и невещественным Светом, или — Духом Святым, или — чем-нибудь иным такого рода; и таким-то образом эти низкие твари “чтуть” сотворенное Божество и сотворенный Божественный Свет и сотворенного Духа Святого. И мы, вот, говорим, что ни Святые не воспринимают еще уготованное им Царство и неизреченные блага, ни грешники еще не посланы в геенну, но и те и другие каждые ожидают свой удел, который будет воспринят в будущем веке после воскресения и суда; а они, вместе с латинянами, желают, чтобы они сразу же после смерти восприняли согласно заслугам, а промежуточным, т.е. тем, которые сковлались в покаянии, создавая, они даруют очистительный огонь, (который не тождествен с гееннским), дабы, как они говорят, очистив им души после смерти, и они вместе с праведниками наслаждались в Царстве (Небесном); это же заключается и в их Соборном Определении (Акте Унии). И мы, вот, послушествуя заповедающих Апостолов, отвращаемся от иудейского безквасного хлеба; а они, в том же Акте Унии, возвещают, что то, что священнодействуется латинянами, является Телом Христовым. И мы, вот, говорим, что прибавление в Символе возникло беззаконно и противозаконно и противно Отцам; а они утверждают, что оно — законно и блогословенно; до такой степени они мало знают согласоваться с Истиной и с самими собой! Для нас Папа представляется как один из Патриархов, и то — если бы он был православным, а они с большею важностью объявляют его — Викарием Христа, Отцем и Учителем всех христиан. Да будут они счастливее Отца, впрочем же, подобны ему: ибо и он не очень блогоденствует, имея антипапу, причиняющего достаточно неприятностей; и они не рады подражать Отцу и Учителю.

7. Итак, братие, бегите от них и от общения с ними; ибо они — “лживи апостоли, делатели нечестивии, преобразующеся во Апостолы Христовы. И не дивно: сам бо сатана преобразуется во Ангела Света: не велие убо, аще и служителие его преобразуются яко служители правды, имже кончина будет по делом их” 41). И еще в ином месте о них этот же Апостол говорит: “Таковии бо Господеви нашему Иисусу не работают, но своему чреву: иже благими словесы и блогословением прельщают сердца незлобивых. Твердое убо основание стоит, имущее печать сию” 42). И в другом месте: “Блюдитеся от псов, блюдитеся от злых делателей, блюдитеся от сечения” 43). И затем, в ином месте: “И аще мы, или Ангел с небесе блоговестит вам паче, еже блоговестихом вам, анафема да будет” 44). Видите ли сказанное пророчески, что — “если и Ангел с небес” — дабы кто не приводил в свое оправдание особо высокое положение. И возлюбленный Ученик говорит так: “Аще кто приходит к вам и сего учения не приносит, не приемлите его в дом и радоватися ему не глаголите: глаголяй бо ему радоватися сообщается делом его злым” 45). Итак, поскольку это — то, что было заповедано вам Святыми Апостолами, — стойте, крепко держитесь преданий, которые приняли, как писанных, так и устных, дабы не лишиться вам своей крепости, если станете отведенными заблуждением беззаконных. Бог же — все могущий, да сотворит и их познать свое заблуждение, и нас, освободив от них, как от злых плевелов, да соберет в Свои житницы, как чистую и годную пшеницу, во Христе Иисусe Господе нашем, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение со Безначалышм Его Отцем и Всесвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь”.

2. Послание св. Марка Ефесского к Георгию Схоларию и ответ последнего св. Марку.

а) Послание св. Марка Ефссского к Георгию Схоларию, когда обнаружилось, что тот считает, что возможно сделать некое соглашение с латинянами.

Из отдельных посланий св. Марка, несомненно, это послание является наиболее интересным. Написано оно было из Ефеca, как явствует из надписания ответного послания Георгия Схолария.

Повод для написания этого послания был следующий. Георгий Схоларий, как мы видели в изложении истории Флорентийского Собора, оффициально поддерживал дело Унии, несомненно, из лояльности к воле Императора, пост секретаря которого он занимал. Когда св. Марк пламенно боролся против Унии, он не выступал ни против ни за св. Марка, а сохранял нейтральность. Эту нерешительность он потом поставит себе в тяжкую вину. Однако, св. Марк знал, что Георгий Схоларий — его духовное чадо и ученик — верен Православию, и когда тот просил у него прощения за свою нерешительность и указывал доводы для сего, Святитель не только прощал его, но даже и оправдывал. Но этому должны были быть границы и конец. И вдруг, находясь в Ефесе, св. Марк услышал, что Георгий Схоларий открыто и публично выступает за Унию. Глубоко огорченный и расстроенный этим, он направляет ему письмо, которое с болыишми перипетиями попадает ему в руки.

С глубокой верою и любовию к человеку написано это послание Святителя, и если оно и нас волнует, читающих его спустя 500 лет от времени его написания, то нетрудно заключить, какое блогодатное воздействие оно имело на Георгия Схолария, душу святую и блогородную!

Это послание содержится в ряде рукописей (Atheniens. 652, fol. 10-11. Ambrosian. 653, fol. 2-3. Ambrosian. 899, fol. 142-3. Parisinus 1218, fol. 125-7. Paris. 1295, fol. 19-20. Scolariensis Y. III., fol. 3-4. Paris. 1267. Paris. 1310, fol. 39-40. Paris. 1327, fol. 246-8. Laurentianus 13, plut. 74, fol. 296. Mbsquensis 493. fol. 75).

Это послание св. Марка Георгию Схоларию было напечатано и в издании L. Allatii в “Contra Creyghtonum” в 1695 г. и J. Hergenroether’ом в 160 т. греч. сер. Патрологии Миня, и, наконец, согласно Парижской рукописи 1218, фол. 125-7, оно было напечатано Mgr. L. Petit в 17-м томе “Патрологии Ориенталис”, стр. 460-4, с издания которого и делается наш перевод на русский язык.

ВСЕСВЯЩЕННЕЙШОГО МИТРОПОЛИТА КИР ΜΑΡΚΑ ЕВГЕНИКА ПОСЛАНИЕ К СХОЛАРИЮ.

СХОЛАРИЮ – ЕФЕССКИЙ.

I. Славнейший, мудрейший, ученейший и возлюбленный для меня брат и по духу сын, кир Георгий, молю Бога здравствовать тебе душею и телом и чтобы тебе во всем было хорошо; милостью Его и я достаточно здравствую телом.

Как радостью ты исполнял нас, когда держался правого учения и блогочестивого и отеческого мышления и был поборником Истины, осужденной неправедными судьями, так (ныне), напротив, печалию и скорбию мы были исполнены, услышав, что ты снова переменил мнение и противоположное и мыслишь и говоришь и с дурными “икономами” (т. е. оппортунистами) 46 стремишься к компромиссам и соглашательству. Разве это хорошо и достойно души философа? — Α я уже думал исплесть тебе похвалу и хотел привести великого Григория, нареченного по Богословию, который, восхваляя некоего философа Ирона, противоставшего заблуждению ариан, говорит, что “имея доблественное тело, истерзанное бичами, он был брошен в изгнание” 47). Ты, не испытав на опыте ничего болезненного, как думаю, (только) устрашившись или соблазнившись обещанием даров и почестей, так легко сразу предал Истину!” Кто даст главе моей воду, и глазам моим источник слез”! 48) и я оплачу “дщерь Сиона” — говорю — душу философа, сдуваемую и относимую ветром, как “прах от гумна летня” 49).

II. Но, быть может, ты скажешь, что сделанное изменение не превратилось в противоположное (мнение), но мы ищем нечто среднее и соглашение. — Никогда, о человек, то, что относится к Церкви (τα εκκλησιαστικά) не исправляется чрез компромиссы: нет ничего среднего между Истиной и ложью, но как находящийся вне света, по необходимости, будет во мраке, так и немного отступивший от Истины, предоставлен подлежать лжи, если будем говорить правду; и хотя возможно сказать, что между светом и тьмой есть середина — называемая вечерними и утренними сумерками, однако, между Истиной и ложью, как бы кто ни старался, не выдумает нечто среднее. Послушай, как великий в Богословии Григорий “восхваляет” собор, изыскивавший нечто среднее: “То ли Халанский столб, блоговременно разделивший языки (о, если бы разделил и их языки; потомучто согласие у них на зло), то ли Каиафино соборище, на котором осуждается Христос, — или как иначе назвать сей собор, все извративший и приведший в замешательство. Он разрушил древнее и блогочестивое исповедание Троицы, подкопав и как бы стенобитными орудиями потрясши Единосущие, а вместе отверз двери нечестью, через посредство написанного. Мудри быша еже творити злая, благо же творити не познаша” (Евр. 4, 22) 50. Разве это не соответствует и нынешнему нашему Собору? И вообще, скажу я, осли бы он и имел желание найти нечто среднее и равенство, ему ставили препятствия содержатели Собора”). Поэтому ясно, как тем было угодно, он изрыгал хулу, лучше же сказать, как сказал пророк: “Яйца аспидска разбиша и постав паучинный ткут” (Ис. 59,5); и, действительно, паутина была соткана и названа “Соборное Определение” (Акт Унии). Итак, да не обольстят нас, прибегая теперь к компромиссам и равенству, ибо это — Каиафин синедрион, и до сих пор заключенная ими Уния объемлет мраком Церковь.