VIII. Собор в Бресте
Сигизмунд III посоветовал митрополиту Рогозе созвать в Бресте собор „католиков Римской церкви и Церкви Греческой, которые принадлежат к этому единству” (т.е. униатов – Н.Г.); также „православные могут явиться на собор, но в небольшом числе и не толпой”. Через несколько недель Рогоза сообщил, что собирает 6 октября собор, чтобы „выслушать и подписать подготовленную” уже унию, а это означало, что никакой дискуссии не предполагалось. Епископы-предатели стремились ратифицировать унию без участия православных, поэтому православная общественность во главе с князем Острожским постановила вопреки всему принять участие в соборе, в соответствии с тогдашним законом выбрала делегатов и старательно приготовилась к участию в нем.
Выборами делегатов на Собор, который должен был утвердить унию, занялся также и сам король. От Великого Княжества Литовского он делегировал на Собор канцлера Льва Сапегу, подскарбия1, земского писаря Димитрия (Дмитрука) Халецкого и тракайского воеводу Николая Радзивилла (все они недавно приняли католичество). Епископат католической Церкви направил на Собор самого преданного ей епископа луцкого Бернарда Мациевского, архиепископа львовского Дмитрия Сколимовского; прибыли также папские послы – иезуиты Петр Скарга, Иустин Рааб и Мартин Латерна. Католическая делегация была почти вдвое больше униатской, в которую входило пять епископов с митрополитом и несколько архимандритов. Ни в той, ни в другой делегации не было представителей из народа.
Напротив православный лагерь был представителен и канонически полноправен. Православная общественность, в частности, направила в Брест воевод волынского и киевского, князей Александра Младшего и Константина (Василия) Старшего Острожских, волынского стольника Андрея Боговитина, новогрудского кастеляна князя Александра Полубенского, судей (городского) владимирского Павловичи и (земского) луцкого Чаплица, было большое представительство от братств: 8 человек от виленского, 5 от Бельска (Подляского), 3 от львовского; кроме того прибыли представители бояр и мещан из 15 белорусских и украинских округов и земель. Еще более представительной была делегация православного духовенства: перемышльский епископ Михаил Копыстенский, львовский – Гедеон Балабан, экзарх Константинопольского патриарха Никифор, экзарх Александрийского патриарха Кирилл, белградский митрополит Лука, Макарий и Матфей – архимандриты монастырей со св. горы Афон, 9 архимандритов с территории Речи Посполитой, один игумен, 16 протоиереев, более 200 представителей приходского духовенства, в частности, архимандрит Супрасльскои Лавры Иларион (князь Массальский), его заместитель Геннадий и несколько монахов, а также декан Нестор Кузьмич из Заблудова, священник Леонтий из Милейчиц.
Таким образом, было собрано очень авторитетное представительство, характерное для первых христианских соборов. Все православные делегаты были уполномочены своими избирателями и прихожанами отвергнуть „новую веру” (унию) и сохранить верность „старым обычаям и правдам св. Восточной Церкви”, а также патриарху „Нового Рима”, т.е. Константинополя.
Католики, униаты и представители короля не допускали даже мысли о том, чтобы участвовать в соборе вместе с православными. Епископ брестский Потей лично закрыл на засов двери всех брестских церквей, а ключи носил при себе. Ранним утром 6 октября католики, униаты и королевские представители тайно отправились в собор Свято-Николаевскую церковь, служившую кафедральным собором. После богослужения было объявлено, что там открывается униатский собор. Никаких дискуссий не было разрешено, и потому работа собора в тот же день была завершена. Участники этого представления в полной мере сознавали, что сей фарс не удовлетворяет ни одному из условий правомочного Собора, которым не может быть признан и таковой. Они поэтому попытались переманить на свою сторону некоторых представителей православного сообщества. Больше всего им был нужен князь Острожский как предводитель православной общественности.
У православных же делегатов не было даже места, где они могли бы совершать богослужения или собираться на совещания; они встречались в частном доме, где остановились князья Острожские. Это был дом протестанта Райского. Там православные ожидали, что митрополит Рогоза пригласит их на Собор. Они ждали с утра до заката, и, не дождавшись, пришли к выводу, что имеют право проводить свой Собор, независимый от королевского, униатского.
Экзарх Никифор открыл заседание, так как был уполномочен проводить соборы поместных Церквей. Этот шаг был юридически полноправен, поскольку Православная Церковь в Речи Посполитой подчинялась согласно каноническому праву константинопольскому патриарху. По существующей в Православной Церкви традиции все участники Собора разделились на две палаты: высший „круг” составляли лица, наделенные высоким духовным саном, председателем этого „круга” стал декан Нестор Кузмич из Заблудова, а светские делегаты и приходские священники вошли в низший „круг”.
Свою деятельность высший „круг” начал с того, что послал делегацию к митрополиту; эта делегация пригласила его на встречу с патриаршими экзархами, целью которой было оговорить их участие в дальнейшей работе собора. Рогоза делегацию не принял, отправил ее без ответа на приглашение. Позже встретиться с митрополитом пытался князь Острожский, но его предложение также не было принято. Несмотря на это, православные послали к папскЪму легату новую делегацию с просьбой, чтобы им было позволено принять участие в Соборе на том основании, что ранее им было вручено письменное приглашение. Однако и эта делегация вернулась ни с чем. Стало ясно, что католико-униатский Собор полностью проигнорировал православных. Но все же на следующее утро православные, не теряя надежды, отправили очередную делегацию, которая была принята донельзя враждебно. Еще через день в католико-униатском лагере опять появилась очередная делегация православных. На этот раз она получила такой ответ: „Что мы сделали, то сделали. Хорошо это или плохо, но мы объединились с западной Церковью”. Так завершили дело католики и униаты.
Таким образом, у православных была вполне обоснованная причина созвать свой Собор, который принял бы решение о своем отношении к сложившейся ситуации. Заседание открыл экзарх Никифор и предоставил слово делегатам для оглашения мнения их избирателей. Выступило много представителей разных общественных групп и регионов Речи Посполитой. Их предложения в основном свелись к следующему:
1) униатские епископы – добровольные изменики Православной Веры и за это подлежат патриаршему и Соборному наказанию, которое должно заключаться в лишении духовного сана;
2) без решения Собора восточных патриархов этот поместный собор в Бресте не имеет никаких прав заключать унию. А та уния, которую приняли сейчас, незаконна и никого ни к чему не обязывает.
Работу Собора внезапно прервало прибытие королевских делегатов с предложением представителям православных явиться на униатскока-толический Собор. Католики и униаты во главе с иезуитом Скаргой предъявили претензии православным, обвиняя их в измене Речи Посполитой, в том, что они допустили на свой Собор „еретиков”, (т.е. протестантов). Экзарха Никифора называли турецким шпионом и уговаривали белорусских и украинских бояр, чтобы те тут же приняли „единственно справедливую католическую веру”. Православные выслушали эти претензии спокойно. Тогда Скарга, увидев, что лживые обвинения не производят никакого впечатления, уединился с князьями Острожскими и начал их уговаривать оставить православие и перейти в католичество, а когда и это не помогло – угрожал проклятием, лишением должностей, имущества и изгнанием из страны. Но князья не поддались ни на просьбы, ни на угрозы иезуита, и Скарга вместе с другими подосланными униатами и католиками ушел ни с чем.
На следующий день (9 октября) католики и униаты в соборе св. Николая торжественно принесли присягу, собственноручно подписали и приложили свои печати к декларации, провозглашавшей, что они согласны со всем тем, что было принято в Риме Потеем и Терлецким. Потом они отправились в католическую церковь и там, вместе исполнив „Te Deum”, огласили отлучение от Церкви православных епископов: львовского Гедеона и перемышльского Михаила, кроме того 10 архимандритов, среди них архимандрита Киево-Печерской Лавры Никифора, 16 протоиереев и всех православных священников, которые не приняли унию. Одновременно католико-униатский Собор обратился к королю с просьбой снять с должностей отлученных священников и поставить на их место униатов.
Православному Собору не оставалось ничего иного, как предпринять аналогичные шаги против униатов. По просьбе собравшихся, экзарх Никифор, как полномочный представитель Константинопольского патриарха, вышел на помост и, держа в правой руке крест, а в левой Евангелие, провозгласил: „Святая Божия Восточная Церковь повелевает нам и настоящему Собору, чтобы митрополит Михаил и поименованные с ним владыки были лишены архиерейского достоинства и служения, епископской власти и всякого духовного сана”. Приговор подписали все члены высшего круга, среди них декан Нестор Кузьмич из Заблудова, архимандрит Супрасльской Лавры Иларион и его заместитель Геннадий, каноник Леонтий из Милейчиц и ряд других священников с Подлясья.
Далее православный Собор послал королю письмо, в котором требовал от него лишить званий и владений отлученных от православной Церкви иерархов, а на место их поставить православных священников. Низший „круг” собора тоже принес „присягу веры, совести и чести” в том, что его представители также не признают иерархов-отступников. Далее оба „круга” приняли резолюцию, которую подписали все члены Собора. В резолюции, в частности, было сказано: ,Мы даем, обет веры, совести и чести за себя и за наших потомков, не слушать этих, осужденных соборным приговором митрополита и владык, не повиноваться им, не допускать их власти над нами, напротив, сколько возможно, противиться их определениям, действиям и распоряжениям, и стоять твердо в нашей святой вере и при истинных пастырях нашей Святой Церкви, особенно при наших патриархах, не оставляя старого календаря” (т.е. старого стиля – Н.Г.). В специальном универсале от 15 октября 1596г. король объявил, что уния находится под королевской опекой, следовательно она имеет права государственной конфессии. Вместе с тем, Православная Церковь и те, кто исповедует православную веру, лишаются всяких прав. Таково было начало мученического, крестного пути Православной Церкви в Речи Посполитой.