Глава VI (2)
С тех пор среди греков наступает резкий перелом, ο котором мы говорили в начале 5-й главы нашего труда. Несколько греческих иерархов, именно — Исидор, Виссарион, Дорофей Мителенский и епископ Лакодимийский заявили Императору, что если он желает Унию, то они готовы сами немедленно заключить ее. Но Император, не желая вызвать открытого раскола среди греческих иерархов, так как были среди них и решительные противники Унии, не одобрил их план. 28-го мая, на внутреннем собрании, он обратился с речью к своим грекам, призывая их немедленно заключить Унию, если этому не препятствует их совесть; по его, Императора, мнению, совесть не препятствует сему. Закончил он свою речь призывом заключить Унию ради спасения государства. “Всякий, кто препятствует заключению этой святой Унии”, говорил Император, “является более дурным предателем, чем Иуда”. Некоторые иерархи вокликнули на это: “Да, анафема тому, кто не любит Унию! Только эта Уния должна быть свята!” Затем, в течение двух дней Исидор и Виссарион на собрании читали выдержки из свв. Отцев, дабы примирить учение греческих свв. Отцев с учением латинян об исхождении Св. Духа и от Сына. Напрасно св. Марк Ефесский указывал на то, что приводимые ими места являются фальсифицированными в рукописях со стороны латинян.
30-го мая Георгий Схоларий, в добавление к своим речам ο пользе заключения Унии, передал собранию свое сочинение в пользу мнения, что Св. Дух исходит от Отца и Сына. Возможно, что оба сочинения были поданы им по распоряжению Императора, а не были его личным мнением.
В то время как происходило внутреннее наступление на сознание греческих иерархов, и со вне производился нажим, чтобы скорее покорить непокорных еще. Греки терпели не только духовную муку, но и лишения и даже голод, ο чем свидетельствуют и св. Марк Ефесский и Сиропул. Лишения эти происходили от того, что уговоренные латинянами суммы не выдавались регулярно грекам на их пропитание. Св. Марк так упоминает об этом в своем автобиографическом труде: “Много было потрачено времени, и наши тяжело переносили отлагательства и страдали в нужде и были изведены голодом, ибо и этим им приходилось бедствовать: ничего никому не давалось из уговоренных сумм, дабы принудить тем постепенно покориться им (т. е. латинянам) “8) . Правда, в оправдание Палы можно сказать, что в это время и сам Ватикан терпел затруднения материального характера. Но возвратимся к нашему изложению.
Император собрал большое внутреннее собрание и запросил присутствующих об их мнении ο заключении Унии. Патриарх заявил, что он готов принять Унию и согласиться на принятие догмата, что Св. Дух исходит от Отца и Сына, но что “Filioque” никоим образом не должно вносить в православный Символ Веры, и следует настоять, чтобы Ватикан не требовал никаких изменений в богослужениях и обрядах Православной Церкви. Патриарх был мнения ο необходимости Унии не столько ради интересов Церкви, сколько ради интересов государства: “Уния и согласие Церкви являются для нас необходимостию и нашим долгом” — говорил он; — “если мы угодим латинянам, то это будет отромная помощь Отечеству; блогодаря ей последует стабильность государства и все наладится”9) . После сего слово взял Император, который, сказав, что Флорентийский Собор он считает Вселенским и ничем не уступающим прежде бывшим Вселенским Соборам, заявил, что если таково решение Собора, то, как мирянин, он покоряется ему, а как Император, будет соблюдать его решение; он также сказал, что “Filioque” не должно быть вносимо в Символ Веры Православной Церкви, и все обряды Православия должны пребывать ненарушенными. Исидор, Виссарион и Дорофей Мителенский заявили, что они стоят за выражение, что Св. Дух исходит “от Сына”. Св. Марк Ефесский, Антоний Ираклийский, Досифей Монемвасийский и Софроний Ангиальский решительно возразили против Унии, говоря, что они никогда не поверят тому, что Сын является Виновником Св. Духа. Другие иерархи не высказались столь отчетливо, но все же большинство было против Унии, заключаемой на таких условиях.
Видя, что Уния может провалиться, Император предприлял иной шаг. Оставив в стороне все иные соображения, он через посредничество Исидора Киевского, человека наиболее приемлемого для латинян и наиболее безпринципного в отношении Православия, запросил Папу: что греки получат, если Уния будет заключена? Вопрос был поставлен прямо; Папе предлагалось “купить” Православную Церковь. Это был страшный момент в истории Православной Церкви, страшный своим цинизмом и кощунством. Невольно мысль обращается к тому страшному моменту в истории человечества, когда Иуда пришел и обратился к синедриону, говоря: “Что ми хощете дати, и аз предам вам Его” (Мф. 26, 15) ; и они, как говорит Евангелие: “поставиша ему тридесять сребреник ” (ст. 16) .
Папа понял “деловую” сторону вопроса и послал к грекам трех кардиналов, которые от лица Папы обещали грекам, если Уния будет заключена, следующие выгоды: 1) Папа возьмет на себя расходы по возвращению греческих делегатов в Константинополь, так как у греков своих средств на возвращение не было. 2) На средства Папы в Константинополе будут содержаться 300 солдат для защиты города от турок (по поводу сего условия весьма иронически отзывался св. Марк Ефесский в письме к Георгию Схоларию10) ) . 3) На средства Папы будут содержаться в Константинопольских водах две галеры. 4) Крестовый поход на Иерусалим пройдет через Константинополь. 5) Если будет нужда, Папа пошлет Императору 20 больших военных кораблей. 6) Если будет нужда, Папа созовет на помощь грекам войска союзнических Западных государей. Изложив свои обещания, Папа предложил оффициально их запротоколировать и снабдить печатию.
История показала, что эти обещания остались в своем большинстве на бумаге, да и не могли быть исполненными на деле.
3-го июня греки собрались для окончательного решения вопроса и для голосования. Каждому участнику предлагалось представить свое письменное заявление ο своей вере. Первый выступил Патриарх, который заявил, что он не намерен изменять или оставить преданный Отцами догмат, но поскольку латиняне, не от себя, а на основании Священного Писания показали, что Дух Святый исходит также и через Сына; и это “через” делает Сына Виновником Св. Духа, что Патриарх принимает, — то он заключает с ними Унию и общение. После него все греки заявили, что они принимают вместе с Патриархом догмат об исхождении Св. Духа от Отца и Сына, как от одного Начала и одного естества, и это исхождение является одним единым действием. Св. Марк Ефесский, Антоний Ираклийский и еще двое епископов отказались дать согласие на такое мнение. Св. Марк, однако, был единственным который решительно выступил в тот час, когда рушились устои православного догмата об исхождении Св. Духа. О докладных записках, письменном извещении ο своей вере и мнении об Унии, никто не упоминал даже. Св. Марк остался один. Свое “Исповедание Веры” т.е. помянутую докладную записку, он и не подал, считая это уже бессмысленным. Это “Исповедание Веры” он возвестил православному миру по возвращении в Константинополь, и оно станет достоянием всех борцов за Веру. Но хотя и не подал своего доклада, св. Марк безбоязненно заявил Собранию, что Унию не принимает и не соглашается на принятие латинского догмата об исхождении Св. Духа и от Сына, а также не одобряет “Filioque”. Об этом он так пишет: “Не успокоились предатели своего спасения и Православия (“Блогочестия”) оставить ни один камень неперевернутым, до тех пор, пока не добились, собравшись на собрание, на котором председательствовали Император и Патриарх и сидел с ними Деспот, публично объявит “латинствование”. Когда они привели изречения, которые казались угодными латинянам, как из Учителей тех, так и из великого Кирилла, то прежде чем вступить в борьбу со мной и в то же время дерзко мне нанести ряд оскорблений, они так вопросили Собор: каково его мнение относительно этих изречений и готов ли он признать Сына Виновником Святого Духа? В отношении (приведенных) изречений участники Собора заявили, что, поскольку они являются подлинными словами Учителей, так как это удостоверяется из послания божественного Максима, то они не подлежат сомнению; но приписать Сыну вину Духа большенство совершенно воспротивилось, ибо это и мудрый Максим определил (говоря, что Западные Отцы не делают Сына Виновником Святого Духа) . Но те, кто были дерзко-упорны в нечестии, и те, которые от начала последовали за ними, обольщенные радужными обещаниями и дарами, с “непокрытой головой” возвестили Сына Виновником Духа, что даже в изречениях латинян нигде не находится открыто выраженным. К ним причислился и Патриарх, будучи обольщен уже и сам, несчастный, жаждущий как можно скорее отбыть оттуда, хотя судьба его гнала к смерти. Я же имея написанным мое мнение, а вместе и Исповедание Веры, (ибо было так уговорено ранее, чтобы каждый подал свое мнение в написанном виде) , так как увидел, что они уже лихорадочно стремятся к заключению Унии, и что те, которые ранее были со мной, теперь находятся с ними, а ο докладных записках и не поминают, и сам удержал мое писание, чтобы, разжегши их к борьбе, не подвергнуть себя явной опасности. Однако, устно я безбоязненно объявил свое мнение, говоря, что иначе невозможно согласовать изречения Западных и Восточных Отцев, как только согласно толкованию в послании преподобного Максима, которому следуя, мы утверждаем, что Сын не есть Виновник Св. Духа; я неодобрительно присовокупил и относительно прибавления (“Filioque”) , сказав, что и в этом я не уступлю латинянам, и согласно приведенным словам, оно не хорошо и не блогословенно сделано. После этого они занялись своими делами и обратились к составлению Соборного Определения (Акта Унии) и всего прочего для Унии; я же, с тех пор отмежевавшись от них, ушел в самого себя, для того, чтобы непрестанно согласуясь со Святыми моими Отцами и Учителями…. “11) и т. д.
Сиропул рассказывает, что патриарх, собрав своих епископов, увещевал их к принятию Унии, на что те ответили ему, что то, что он принимает, принимают и они и, вообще, они — солидарны с ним. Единственно только св. Марк Ефесский был непреклонным. “После сего”, рассказывает Сиропул, “Патриарх имел беседу с Марком Ефесским и всевозможными просьбами досаждал ему, умоляя его, ради молитв Святых на небесах и ради души покойного отца, чтобы он склонился на Унию и, как говорит пословица — “ни одного камня не оставил не сдвинутым”, ни одного не упустил умелого ухищрения, чтобы убедить сего адамантового мужа; но он ни в чем не преуспел” 12) .
Св. Марк Ефесский не допускал никакого компромисса в делах веры. Марку кричали: “Найди нам выход, икономию”. Марк отвечал: “Дела веры не допускают икономии. Это все равно, что сказать: отруби себе голову, и иди куда хочешь 13) . Первоначальная тенденция греческих иерархов сохранить Православие во всей его чистоте и склонить латинян к Унии путем убеждения их в неправости их понимания тех догматов, в которых они расходятся с православными, теперь сменилась, как мы видим, на поиски компромиссных, половинчатых решений и зыбких догматических определений. “Найти нечто среднее” — становится основой богословских исканий греческих представителей. Но “найти нечто среднее” было невозможно, и это было ясно выражено св. Марком Ефесским, который видел, что Уния представляет величайшую опасность для Православной Церкви; свою мысль ο невозможности “чего-то среднего” он выразил так: “Может ли быть нечто среднее между истиной и ложью, отрицанием и утверждением, светом и тьмой; и, хотя между светом и тьмой может быть найдено нечто среднее, именуемое – “сумерки”, однако, между истиной и ложью не может быть найдено ничего среднего” 14) . И впоследствии св. Марк писал Георгию Схоларию так: “Но, быть может, ты скажешь, что не превратилось в противоположность сделанное изменение, но мы ищем нечто среднее и соглашение. — Никогда, ο человек, то, что относится к Церкви, не разрешается через компромиссы… “15) . Нажим Императора в делах веры св. Марк считал делом незаконным. В одном из своих посланий впоследствии он пишет: “Пусть никто не властвует в нашей вере, ни царь, ни архиерей, ни лже-собор, ни иной кто, но — только единый Бог, передавший нам ее и Сам и через Своих Учеников”16) .
Компромисс в делах веры св. Марк считал смертию. Но тогда он был “гласом вопиющего в пустыни”. На себя он взял великий подвиг бороться за Православие, и можно сказать, был один в этой борьбе. Но никогда он не приписывает себе это в заслугу. В своем автобиографическом описании событий Флорентийской Унии он даже не упоминает об этом. Находясь на смертном одре, он так говорит: “Находясь во главе достаточно ожесточенной борьбы, ведомой некоторыми иными лицами, и в частности — мною, он (здесь Святитель говорит ο Георгии Схоларии) не явил себя открытым поборником Истины, принуждаемый, возможно, советами или людьми. Но, ведь, и я раньше ничего, или же совсем мало, привнес в борьбе, не имея достаточно ни силы, ни рвения…”17) . Но не то скажут нам историки и очевидцы его борьбы за Православие. Так, Иоанн Евгеник пишет ο св. Марке следующее: “Только он один явился и в начале и в середине и даже до конца мечем обоюдоострым на беззаконные и разбойнические плевелы в блогородном посеве священных догматов Церкви, боговдохновенной трубой богословия и неосушимой рекой блогочестивых писаний и определений святых Отцев и Учителей, громким и сладостным и нектароподобным гласом и неустрашимым и доблестным бесстрашием духа. Знает все множество присутствовавших там и их потомки извороты софистических рассуждений тех (латинян) и сети, и способы, и приманки и западни, чтобы не сказать еще более прискорбное; чистым богословием святых Отцев, от Самого Первого Богослова и Наставника Богословов — Слова Божияго, и затем, определениями Вселенских Соборов, а где и необходимостию явных и неопровержимых ссылок, как некую пену или дым, он рассеявал (латинское учение) в беседах ο чистлище и ο дерзком прибавлении к Святому Символу и, наконец, ο самом том догмате (об исхождении Св. Духа) , когда явленнее всякого столба, на котором прикрепляются государственные декреты для обнародования (στήλης άπάοης περιφανέστερον) , были явленны и священное богословие Великого и ученость и обитающая в нем блогодать Пресвятого Духа и таковая великая сила Истины, а также — гнилость и нетвердость латинских учений”18) . За свое противление Унии св. Марку пришлось много испытать горя еще во время Собора. Враги Православия среди греков называли его оскорбительными наименованиями, которые нам оскорбительно и приводить в нашем труде ο св. Марке. Один из властей требовал, чтобы то пособие, которое греки получали от палы на свое пропитание, не давалось св. Марку, при чем сравнивал св. Марка с Иудой, который принимая от папы хлеб, враждует против него, как некогда тот, прияв на Вечери Тело и Кровь Христову, враждовал против Христа. Св. Марк подвергался оскорбительным выговорам от патриарха и нападкам бывших сотрудников своих. Иоанн Евгеник в продолжении своего синаксаря св. Марку так говорит: “И как уже осужденный, он предстал на вызов первого архиерея19) и один раз и другой, как некогда Василий: Великий оному епарху, в одних случаях с готовностию давая ответ, в других случаях он думал несколько утишить безрассудный гнев блогословенным молчанием, по образу кроткого и незлобивого Иисусa, некогда представшего перед первосвященниками и книжниками…”
Георгий Схоларий так говорит в надгробном слове св. Марку в борьбе Святителя за Православие: “Своей кротостию и своим человеколюбием он превзошел всех, отличавшихся сими добродетелями. Кто был доступнее его для всех, обращавшихся к нему? Кто добровольнее его отдавал себя для общей: пользы? Кто убедительнее его высказал все, что должно было сказать? и кто более его был готов на помощь ближнему? Кто был беззлобивее его против тех, которым случилось оскорблять его? Но он же самый, когда он находил причины заподозрить кого-либо в ухищрениях противу Православного Верования, — он отважно вступал в борьбу с красноречием противников и не давал торжествовать силе ложного учения. И вот почему его обвинили в непомерной раздражительности! и вот от чего его возненавидели некоторые из приближенных к нему! Не вникая в его побуждения и движимые человеческими страстями, — они уязвляли этого великого мужа, как своим молчанием, так и своими словами. О! сколько я выстрадал от безумной речи одного из них, дерзнувших во время Соборного прения называть его, — Учителя Истины, — обольстителем, отвращающим от Истины … Но этот великий Отец наш кротко выслушывал злобные речи, ибо он не искал превозносить себя и считал достаточною обороною противу клеветы свою борьбу за Истину. Он помнил, что Сам Господь наш был оклеветан. Так переносил он поругания! И никто из нас, — о, стыд! не предстал ему на помощь! И я сам, увы, молчал!”20) .
Наконец, Великий Ритор Мануил так говорит ο борьбе св. Марка за Истину Православия: “Тогда как все, можно сказать, обратили тыл противникам и увлекли за собой христолюбивого Царя, он (св. Марк Ефесский) пред царями и властителями, истинно сказать, с открытой головой возвещал Истину и никоим образом не допускал ошибочно внесенную в Символе прибавку: но мужественно борясь с нападавшими и неуклонно идя по следам святых и богоугодных Отцев, Светильников Церкви Христовой, он открыто всем проповедовал единое Начало в неизменной и Пребожественной Троице, то есть — Отца, от Которого Сын рождается, а Всесвятый Дух исходит, как от одной Причины”21.
Но вернемся к нашему изложению дальнейших событий.
4-го июля (1439 г.) греки составили следующее заявление, которое и передали латинянам: “Мы соглашаемся с вашим учением и с вашим прибавлением в Символе, взятым на основании свв. Отцев; мы заключаем с вами Унию и признаем, что Святый Дух исходить от Отца и Сына, как от одного единого Начала и Вины”.
Императору удалось склонить всех к такого заявления — формулы, кроме одного только иерарха; и лишне говорить, что этот иерарх был не иной кто, как — св. Марк Ефесский.
Папа и кардиналы одобрили заявление греков, и окончательная редакция, внесшая еще более латинское понимание догмата об исхождении Св. Духа, была принята греками 7-го июня.
Это принятие православными латинского догматического учения было началом бесславного поражения Православной делегации на Соборе во Флоренции. Говорится, что если кто сказал “а — “, тот уже поневоле должен будет сказать и “б”, “в”, “г”, “д” и т. д. То же самое случилось и с греками на Флорентийском Соборе. Приняв латинский догмат об исхождении Св. Духа от Отца и Сына и одобрив “Filioque”, они должны были принять и все иное, что требовали латиняне, как это увидим далее. Один только св. Марк был непреклонным Столпом Православия. Приводя еретическое учение некоторых участников Флорентийского Собора, в частности Виссариона Никейского, Великий Ритор Мануил так говорит ο св. Марке: “Не так блаженнейший Марк, чистая обитель Всесвятого Духа, сердцем и устами провозглашавший всем солнцевидное и богопреданное христианское блогочестие и православие: не так он! Ничего подобного не делал он, не питал в сердце, не оказался ни в чем непотребном относительно точности и правоты догматов. И память его совершается в радовании душевном и веселии… Память его совершается для подражания прекрасному и в воздаяние ему за подвиги ο Церкви Христовой” 22) .