§ 22. Состояние нравственно-религиозной жизни в римской церкви

В нравственно-религиозной жизни римской церкви XI – XV веков мы видим почти одни только мрачные стороны; по крайней мере, немногие ее светлые стороны совершенно теряются между мрачными. По отзывам писателей и соборов описываемого времени, как иерархия римской церкви, так и все классы общества всех стран западной Европы были заражены страшными пороками. Грубое буйство, жестокости и насилия всякого рода, властолюбие, деспотизм, корыстолюбие, грабительства, нравственное растление и т. п. пороки и преступления были обыкновенным явлением в жизни западных христиан. Казалось, западный христианский мир не знал и не хотел знать никаких нравственных законов в своей жизни и деятельности.

При обозрении истории папства, на первый взгляд представляется, что папы с половины XI и до конца XIII века были, или, по крайней мере, старались быть представителями строго-нравственной жизни. Но на самом деле этого не было. Папы этого времени в большинстве были свободны только от обыкновенных житейских пороков. Пред судом же чистого евангельского нравственного учения все они, не исключая и таких деятелей, как Григорий VII, признанный в римской церкви святым, и Иннокентий III, являются людьми далеко не безупречной нравственности. Ненасытное властолюбие, особенно неизвинительное в наместниках св. Петра, было главным пороком всех пап; остальные их пороки и даже преступления составляют результат этого порока. Преследуя свои властолюбивыя цели, папы не стеснялись в средствах; смотря по обстоятельствам, они пускали в ход или коварство и интриги, или насилия и жестокости. Все отношения пап к светским владетелям, городам, народу строились исключительно на обмане и интригах. Стоит вспомнить только, с каким коварством и ожесточением папы вели борьбу с императорами из фамилии Гогенштауфенов и с каким злорадством они встретили погибель этой благородной фамилии. Если же от пап XI и XIII веков мы обратимся к папам веков XIV и XV, то увидим такую глубокую испорченность в наместниках ап. Петра, какую трудно встретить в обыкновенных людях. В начале XIV века папство, с переселением в Авиньен, сделалось образцом безнравственности. Петрарка, свидетель жизни аниньенских пап и всех мерзостей, совершавшихся при их дворе, называет Авиньен третьим Вавилоном. Непомерная роскошь, нравственная распущенность, симония, презрение ко всему священному – составляли принадлежность почти всех авиньенских пап. Не лучше были папы и во время папского раскола. Грязные перебранки пап римских и авиньенских и усилия соборов пизанского и констанцского положить конец папским злоупотреблениям подтверждают это. Симония во время раскола дошла до таких размеров, что дальше уже некуда было идти.

За папами по пути безнравственности следовали папский двор, епископы, и клирики низших степеней. Папский двор, или, так называемая, папская курия, отличался таким же нечестием, как и сами папы. Продажничество существовало даже после времен Григория VII, стремившегося уничтожить его. Курия делала все за деньги. С поставляемых епископов, напр., брали за все – за лист бумаги, чернила и перо. Спорные дела решались куриею в пользу того, кто больше давал денег. Легаты, отправлявшиеся в разные страны по поручениям пап, при исполнении своих миссий, наживались всевозможными способами. Бернард Клервосский (XII в.) рассказывает с удивлением об одном легате, который воротился из своего посольства совершенно без денег. Образ жизни, поведение сановников папского двора были светские. Светскость, преследование мирских интересов вообще составляли отличительную черту всей западной иерархии. Епископы смотрели на свой должности, как на оброчные статьи, как на источник доходов для удобной и роскошной жизни; пастырский же обязанности они считали делом второстепенным и даже излишним. Один реймсский архиепископ (Манассия – во второй половине XI в.) откровенно высказывал, что “реймсское архиепископство составляло бы нечто хорошее, если бы только для долучения доходов можно было не служить миссу”. Желание это “збылось современем, когда, после уничтожения владений крестоносцев на востоке, в римской церкви появилось много безместных епископов, поставляемых по заведенному порядку для восточных епархий. Эти епископы нанимались служить у епископов, управлявших епархиями. Последним после этого, действительно, оставалось только пользоваться доходами и жить в свое удовольствие. Симония и нравственная распущенность были так же главными пороками епископов, как и пап. Клирики низших степеней были не лучше своих иерархов. Папа Грегорий VII, в видах возвышения нравственности духовенства, окончательно ввел безбрачие в клире и вообще запрещал всем клирикам вступать в связи с женщинами. Но утверждение безбрачия не только не возвысило) нравственности духовенства, а повело его еще к большей распущенности. Клирики, действительно, со времени Григория не вступали в законные браки, но зато вступали в незаконные связи, которые до такой степени вошли в обычай, что получили даже силу законности. Так называемый, конкубинат признаваем был явлением нормальным как правительством, так и обществом. Епископы нисколько не заботились об уничтожений нравственной порчи в духовенстве. Правда, случалось, епископы иногда привлекали клириков к ответственности за распущенную жизнь, но это делалось ими для того, чтобы получить с них побольше денег. Вместе с тем клирики вели жизнь роскошную: пользуясь хорошими доходами, они устраивали себе богатое щегольское платье, заботились о хорошем столе, заводили хороших лошадей и т. п. По своему образованию клирики стояли на низкой степени. По отзыву одного средневекового писателя, священники знали латинский язык, на котором совершалось богослужение и на котором писались все сочинения, немного лучше, чем арабский. Своими пастырскими обязанностями они совершенно пренебрегали. Да они в большинстве и не проходили сами лично своего служения; нищенствующие монахи за условленную плату исполняли за них все их обязанности. “Какое зрелище, – восклицают писатели того времени, – представлял для христианина тогдашний мир: церковь опустела, пастыри оставили свои паствы и вверили их наемникам”. Ко всему этому нужно прибавить еще, что в среде духовенства, та крайней мере, итальянского, в конце XV века распространилось антирелигиозное направление.

В нравственно-религиозной жизни мирян было также много недостатков. Нравы западного средневекового общества отличались поразительною грубостью. Дух христианства, несмотря на то, что последнее давно распространилось на западе, еще не проник в народную жизнь. Кулачное право, считавшееся законною привилегиею свободных людей, существовало еще теперь; сильный безнаказанно теснил слабого, вопреки всем законам нравственности и справедливости. Прославленное рыцарство в сущности было не более, как выражением грубой физической силы. Дикая страсть к войне и военным подвигам, совершенно противная нравственным христианским понятиям, считалась главным достоинством рыцаря. Кроме того, рыцарство вскоре же после своего появления, в большинстве, приняло характер учреждения разбойничьего. Вообще, воинственный дух был отличительною чертою быта средневекового общества; рыцарство было его обнаружением. Войны, описанием которых наполнена вся средневековая история, были постоянные и велись с варварским ожесточением, так что походили не столько на правильные войны, сколько на разбойничьи набеги. Грязная чувственность шла рядом с грубостью нравов. Церковное освящение брака на западе вошло в силу только в конце средних веков, а до тех пор венчание не считалось необходимостью. Впрочем, мало уважались и браки, заключенные с благословения церкви; произвольное расторжение их бывало нередко. При такой нравственной распущенности западного общества трудно ожидать, чтобы оно обладало истинными религиозными познаниями. Религиозное невежество в массах народа было полное. Церковная жизнь на западе сложилась таким образом, что у народа отняты были все средства к религиозному образованию. Пастыри-учители не учили своих пасомых; проповедей почти совсем не было; чтение св. Писания было запрещено мирянам; совершение богослужения на латинском языке было непонятно и потому не могло содействовать религиозному воспитанию народа; литература составляла достояние немногих избранных. Следствием религиозного невежества было господство суеверий в западном обществе. Суеверия поражают своим обилием. Астрология, некромантия, магия, алхимия, каббалистика, вера в колдовство были в большом ходу на западе. Подобные суеверия распространялись особенно со времени крестовых походов, когда запад познакомился с востоком, колыбелью всех суеверий. Астрологи при дворах королей играли такую же роль, как и при дворе византийских императоров того времени. Даже ученые, в роде Фомы Аквината, не сомневались в истинности астрологических и магических бредней и дозволяли себе о том и другом распространяться в своих сочинениях. Но особенно распространена была вера в колдовство. Ловкие обманщики и обманщицы, пользуясь народным невежеством, выдавали себя за колдунов и колдуний, но чаще случалось, народ сам видел колдунов и колдуний в тех или других лицах, отличавшигся особенностями характера и жизни. Поэтому колдуны и колдуньи были везде; было время, когда всех женщин подозревали в сношениях с дьяволом. Даже иерархия верила в колдовство. Против колдунов и колдуний поднимались преследования, как против еретиков; известны, так называемые. процессы колдуний, оканчивавшиеся обыкновенно кострами. В 1484 г. папа Иннокентий VIII отправил в Германию двух легатов с специальною целью отыскивать колдунов. Еще более поражают суеверия религиозные в тесном значении слова.

После крестовых походов в римской церкви появились такие святыни и в таком виде, что ими должно возмущаться разумное религиозное чувство. Крестоносцы приносили из св. земли разные вещицы, не имеющие никакого отношения к религии, которые делались амулетами, и им приписывалась сверхъестественная сила. Этого мало. На западе с возвращением крестоносцев распространились подложные святыни. Так, в Шартре показывали срачицу, волосы Пресвятой Девы Марии; нешвенный хитон Спасителя показывали в нескольких экземплярах в Трире, Антверпене, Риме, Бремене и других местах и т. п. Всем этим святыням была полная вера. Иерархия не только не заботилась об уничтожении такого суеверия, но еще поддерживала его. Уважение народа к святыням, ложным или действительным, было выгодно для нее в материальном отношении. Иерархия даже сама в тех же корыстолюбивых видах, выдумывала чудеса и сказания о них распространяла в народе. Подложными чудесами и откровениями особенно прославились нищенствующие монахи – францисканцы и доминиканцы.