Первые явления “ангела”

“В отдалении через деревья в направлении востока (мы) увидели свет, белее снега, в форме прозрачной фигуры юноши (“14-15 лет”), сиявшей как кристалл на солнце”. “Увидели, что фигура двигается на нас через оливковую рощу”. “Чем ближе он подходил, тем лучше мы могли различить черты его лица. Мы были удивлены и заворожены. Мы не могли вымолвить ни слова. Когда он приблизился, то сказал:

– Не бойтесь, я Ангел мира! Молитесь со мной.

Он опустился на колени и склонил голову до земли. Захваченные сверхъестественной силой, мы сделали то же самое и повторили слова, которые услышали от Него:

– Боже, я верую в Тебя, я молюсь Тебе, я надеюсь на Тебя, я люблю Тебя. Я прошу у Тебя прощения за тех, кто не верит в Тебя, не молится Тебе, не надеется на Тебя, не любит Тебя.

После того, как мы повторили это три раза, Он поднялся и сказал:

– Так вы должны молиться. Сердца Иисуса и Девы Марии ожидают ваших сугубых молений.

И Он исчез. Атмосфера сверхъестественности, окружавшая нас, была так сильна, что довольно долго мы сами себя не осознавали. Мы оставались в положении, в котором нас оставил Ангел, и повторяли ту же самую молитву. Мы чувствовали присутствие Бога так сильно захватывающе, что не отваживались даже говорить между собою. Даже на следующий день наш дух был погружен в ту же атмосферу, которая очень медленно исчезала…”

“Его слова настолько глубоко запали в нашу память, что мы их никогда не забывали. С этого момента мы проводили много времени, повторяя эти слова, и настолько низко склонялись, что иногда падали от усталости”.

Здесь тоже обретается нечто интересное. “Ангел” начинает общение с детьми, предлагая им не что иное, как 6) Молитву поклонения. Здесь нельзя не заметить, что православная традиция сохранила немало описаний случаев, когда именно с поклонения начинают духи зла обольщение подвижников, свое преобладание над ними. Только в Киево-Печерском патерике встречаем таких два случая: в житии Никиты затворника¹ и в житии преп. Исаакия затворника². Об этом знал и говорил преп. Антоний Великий: “Приступив, они говорят испуганным: “Простритесь и воздайте поклонение”. Таким образом они обманули язычников, и признаны ими за богов”³ – говорил преподобный Отец об опрометчивом поклонении как начале демонослужения.

Любопытно в фатимской молитве поклонения то, что в ней а) нет имени Божия – это интересно именно ситуативно, в молитве поклонения и в момент знакомства (см. Приложение IV, 1), а так-то и бес может произносить имя Божие (ср. Мф. VIII, 29), с удивлением обнаруживаем также и то, что молитва, повторяемая детьми за “ангелом”, б) дерзновеннее первосвященнической молитвы Христа, сравни: “Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои” (Иоан. XVII, 9), “Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их” (Иоан. XVII, 20) и “Я прошу у Тебя прощения за тех, кто не верит в Тебя, не молится Тебе, не надеется на Тебя, не любит Тебя” (повторяют дети за фатимским “ангелом”). Господь призывает всех, вернее, лично каждого, и нельзя человеку спастись, если он не будет заботиться об этом или если он сам не хочет этого, как нельзя причаститься вместо кого-то. Так не слишком ли тяжелый груз наваливает “ангел” на детей, еще торопившихся, по свидетельству самой Лючии, от кое-как совершаемой молитвы к игре?

Что сказал Господь пророку Ездре, возревновавшему об Израиле? “И Он сказал мне: нет судии выше Бога, нет разумеющего более Всевышнего. Погибают многие в этой жизни, потому что нерадят о предложенном им законе Божием. Ибо строго повелел Бог приходящим, когда они пришли, что делая, они будут живы, и что соблюдая, не будут наказаны. А они не послушались, и воспротивились Ему, утвердили в себе помышление суетное. Увлекшись греховными обольщениями, сказали о Всевышнем, что Его нет, не познали путей Его, презрели закон Его, не имели веры к обрядовым установлениям Его, не совершали дел Его. И потому, Ездра, пустым пустое, а полным полное” (3 Ездры, VII, 19-25).

И если первые доконтактные явления “ангела” мы определим как прилог, то можно сказать о совместных поклонах “ангела” и детей в терминах аскетики как о совпадении мгновенного сочетания с образом “ангела” в помысле и сложения в специфической физической форме – совместного поклонения и молитвы.

“Второе явление должно быть было в разгаре лета (1916 г.). В эти особо жаркие дни мы загоняли стадо уже к полудню домой и только к вечеру снова выгоняли его. Часы послеполуденного отдыха мы проводили в тени деревьев…

Внезапно мы. увидели перед нами того же Ангела: – Что вы делаете? Молитесь, много молитесь! Сердца Иисуса и Девы Марии предназначили для вас дела милосердия. Безпрестанно приносите Всевышнему молитвы и жертвы⁴.

– Как нам приносить жертвы? – спросила я.

– Превратите все, что можете, в жертву, что бы искупить грехи, которые оскорбляют Его, и принесите их как просьбу за обращение грешников. За воюйте этим мир вашей родине. Я – ее Ангел – Хранитель, Ангел Португалии⁵.

Прежде же всего примите страдания и в послушании перенесите все, что Господь вам пошлет.

Эти слова Ангела как бы зажглись светом в наших сердцах, светом, который нам показал, что есть Бог, как Он нас любит и хочет быть любим нами. Мы поняли значение жертв, и что Ему мило, и как Он во имя жертв обратит грешников.

С этого времени мы начали жертвовать Господу все, что было нам неприятно, но тогда мы еще не изобретали особых умерщвлений плоти и самоистязаний, мы только часами молились молитвами Ангела, распростершись на земле” (МЛрФ, с. 153).