Первое явление “дамы” – 13 мая 1917 г.
“Я играла с Франсишко и Жасинтой на вершине склона Кова да Ирия. Мы строили стену вокруг куста, когда внезапно увидели сияние, подобное молнии.
Лучше пойдем домой, — сказала я моим маленьким родственникам.
Сверкает молния и может начаться гроза.
Ну, ладно!
Мы начали спускаться по склону и гнали перед собой овец в направлении дороги. Когда мы были почти в середине склона, рядом с большим дубом, мы внезапно увидели еще одну молнию, и через несколько шагов нашим взорам предстала на скальном дубе Женщина, одетая вся в белое и сиявшая ярче солнца. Она излучала еще более сияющий свет, чем самое яркое солнце, которое падает через хрусталь, наполненный водой. Потрясенные этим явлением, мы остановились. Мы стояли так близко, что находились в сиянии, которое Ее окружало или которое Она излучала. Расстояние было примерно полтора метра. Тогда Богородица сказала:
— Не бойтесь! Я не причиню вам зла!
— Откуда Вы явились? — опросила я Ее.
— Я пришла с Неба!
— И что вы от меня хотите?
— Я пришла для того, чтобы попросить вас приходить сюда в течение шести последующих месяцев каждого 13 числа в то же самое время. Тогда Я скажу вам, кто Я, и что Я хочу. После этого Я вернусь сюда в седьмой раз.
— Я тоже попаду на Небо?
— Да!
— И Жасинта?
— Тоже!
— И Франсишко?
— Тоже, но он должен будет прочитать еще много раз Розарий.
Я помню еще, что спросила после о двух девушках, которые умерли незадолго до этого. Они были моими подругами и учились у моих старших сестер ткать.
— Попала Мария дас Невес на Небо?
— Да. (Я думаю, ей было примерно 16 лет).
— И Амелия?
Она останется до Страшного Суда в чистилище. (Я думаю, что ей было примерно 18 или 20 лет).
— Хотите вы предложить себя Богу, чтобы переносить все страдания, которые Он вам пошлет, во искупление грехов, которые так оскорбляют Его, и ради обращения грешников?
— Да мы хотим!
— Тогда вы должны будете много страдать, но милость Божья будет вашей силой!
Когда Она сказала эти слова (“милость Божья” и т. д.), Она открыла ладони и передала нам сильный свет, который как бы отражался от Ее рук. Он проник нам в грудь и в глубину души, и мы почувствовали себя в Боге, Который и был Свет, более ясно, чем если бы мы отражались в зеркале. Движимые внутренним побуждением, которое было нам сообщено, мы упали на колени и с большой искренностью повторили:
— О, Пресвятая Троице, я молюсь Тебе, Боже мой, я люблю Тебя в Святом Таинстве.
Через несколько мгновений Богородица добавила:
— Читайте ежедневно Розарий, чтобы обрести мир на земле и пришел конец войны!
После этого Она начала медленно подниматься в направлении восхода солнца, пока не исчезла в безконечности пространства. Свет, который Ее окружал, казалось, прокладывал Ей путь через небосклон. По этой милости мы могли в какой-то степени считать, что видели открывшееся нам Небо”.
“Франсишко слышал только часть всего этого разговора – слова Лючии – он видел Даму неземной красоты, но не слышал Ее слов. Он не был так поглощен всем происходящим, как девочки, и время от времени поглядывал на овец, которые пытались уже проникнуть на чужое поле. Мальчик двинулся было, чтобы побежать за ними, но Дама остановила его: “Пусть Франсишко остается тут – овцы ничего не испортят”, – Сказала Она. И, действительно, когда видение кончилось, дети убедились, что там, где прошли овцы, трава осталась нетронутой”.
Вот, собственно, что известно по первому явлению “Дамы”.
Сделаем несколько замечаний по образу явления и действия. “Дама” движется в воздушном пространстве: “в безконечности пространства”, “путь через небосклон” (МЛрФ, с. 157), как и “ангел” “движется”, “приближается” (МЛрФ, с. 152) в первом контактном явлении. Подробнее об околоземном воздухе см. у нас ниже, при разборе знамений последних явлений.
Теперь же скажем определенно о 12) специфичности света и его испускания, света, из которого как бы состоят явления “ангела” и “Дамы”: “свет, белее снега, в форме прозрачной фигуры юноши, сиявшей, как кристалл на солнце” (МЛрФ, с. 152) и “Она излучала еще более сияющий свет, чем самое яркое солнце, которое падает через хрусталь, наполненный водой” (МЛрФ, с. 155), – устойчивые на протяжении всего фатимского материала сравнения с хрусталем, снегом и кристаллом дают нам право говорить о характеристике фатимского света, близкой к а) преломлению. Далее “Она открыла ладони и передала нам сильный свет, который как бы отражался от Ее рук. Он проник нам в грудь и в глубину души, и мы почувствовали себя в Боге, Который и был Свет, более ясно, чем если бы отражались в зеркале” (МЛрФ, с. 156). Не случайно, наверно, в этом небольшом абзаце дважды говорится об б) отражении, даже о зеркале. Мы рискнем здесь, на основании слова “передала”, глагола совершенного вида прошедшего времени, сделать предположение и о в) импульсивности светоиз л учения. Эти полученные в анализе характеристики света наводят нас на категорию безжизненности (как и сравнения с хрусталем, снегом, кристаллом) его, вполне отличной от по-своему непрерывающейся и, если можно так выразиться, органичной деятельности благодати Святого Духа.
Любопытно и следующее. “Франсишко слышал только часть всего этого разговора – слова Лючии -он видел Даму неземной красоты, но не слышал Ее слов. Он не был так поглощен всем происходившим, как девочки, и время от времени поглядывал на овец, которые пытались уже проникнуть на чужое поле. Мальчик двинулся было, чтобы побежать за ними…” (ФПФ, с. 13). Интересно, что, например, преп. Михей, послушник преп. Сергия, присутствующий при явлении Богоматери преп. Сергию, тоже не слышит произносимых слов, но он настолько потрясен происходящим, что, как он говорит, у него “чуть душа не разлучилась с телом” (Приложение III, 2). Франсишко же как бы не вовлечен в первое явление “Дамы”, несколько безучастен, – это уже совершенно иной фон неслышания слов, и на этом шаге нашего исследования мы можем предполагать 13) телепатический способ обращения “Дамы” к Лючии, или, говоря языком аскетики, обращение через помысел, влияние: “Я не могу быть уверенной в точности каждого слова. Я сохранила скорее смысл и облекла его в слова то, что поняла. Это не легко объяснить” (ФВ, с. 26), – свидетельствует Лючия на одном из опросов. Интересно в этой связи вспомнить и другое знаменитое католическое явление – Лурдское (1858 г.) – спутницы 14-летней Бернадетты Субиру не слышали “девушки в белом” и даже не видели “ее”: “во время ее (“девушка в белом”) явлений (всего их было 18) Бернадетта часто приходила в состояние экстаза и не реагировала на происходящее вокруг, даже если огонь свечи обжигал ей руки. Все видели, что девочка говорит с представшим ей видением, что на ее лице появляется то выражение счастья и блаженная улыбка, то выражение грусти и чуть ли не слезы, по-видимому, в зависимости от того, что она слышит”1.
Эти мысленные собеседования и, особенно, вопросы Лючии к “Даме” – точная иллюстрация к определению сочетания, одного из видов бесовского нападения по терминологии преп. Нила Copского2.
По содержанию “откровения” “Дамы”, в первом ее явлении, находим искательство соизволения на приятие. Мы уже имели повод говорить об этом фатимском свойстве выше (см. пункт 5). Но тогда оно следовало из характеристик явлений “ангела” -зыбкости, многократности, неопределенности чувств и привыкания детей, теперь же “Дама” выговаривает свою просьбу о соизволении детей:
“Я пришла для того, чтобы попросить вас приходить сюда в течение шести последующих месяцев каждого 13 числа в то же самое время. Тогда я скажу вам, кто Я и что Я хочу. После этого Я вернусь сюда в седьмой раз” (МЛрФ, с. 156). Характерно, что искало соизволения на общение с собой и Лурдское явление, “похожее на девушку в белом”, уславливаясь с Бернадеттой: “не окажете ли вы любезность приходить сюда пятнадцать дней?”3.
Вырисовывается и еще нечто, прямо неприемлемое. Это ведь только популяризаторам латинства в России таким как Виктор Шиловский, догмат 14) а) о чистилище, мелькнувший в словах “Дамы” (МЛрФ, с. 156), б) причащение на пресном хлебе (см. выше, Облатка в третьем контактном явлении “ангела” -МЛрФ, с. 154) и в) занятия Розарием, “есть ряд мелких деталей, которые связаны с чисто католическим религиозным ритуалом, вытекающими из них традициями и религиозной повседневной практикой, отличной от привычной для русских православных людей” (МЛрФ, ее. 9-11). Мы, вслед за Отцами, святость которых засвидетельствована Церковью, видим это иначе. Вот как, например, пишет о догмате чистилища преп. Максим Грек, увещевая латинян: “отступите от пагубной Оригеновой ереси (анафематствованой на V Вселенском соборе – иерод. М.), которая чистилищным огнем в течение многих лет очищает души, наполненные всякими грехами, и за тем оттуда препровождает их в жизнь вечную. Это учение не только делает многих ленивыми к исправлению себя от грехов – тем, что они ожидают себе очищение по смерти в чистилищном огне, но еще извращает и учение о праведном суде”4, и, в другом месте: “сказано: уклонися от зла и сотвори благо” (Пс. 33, 15) и получившему здравие сказал: ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Иоан. V, 14), а не сказал, что очистишься посредством чистилищного огня. И древо, не приносящее доброкачественных плодов, посекается и в огонь вметается (Мф. III, 10), а не очищается. Также о воскресении сказал Господь, что изыдут из гробов в нестареющую жизнь сотворшие благая, а не сотворшие зла: ибо эти последние изыдут из гроба не в воскресение живота, а в воскресение суда, и не после чистилищного, по-вашему, огня”5. А об опресноках тот же преподобный Отец пишет: “не от боговдохновенных Петра и Павла и прочих их последователей получило начало опресночное жертвоприношение, но от безумного Аполлинария, который безумно пустословил, что Бог-Слово принял бездушное тело, созданное прежде всей твари и прошедшее через чистую Отроковицу, как сквозь некоторую трубу.
Поэтому он и возбранял класть в божественный хлеб соль и закваску, так как солью изображается ум, а закваскою душа. А когда он дерзнул ввести это нововведение относительно божественной просфоры, в то время великий Кесарийский пастырь, горя апостольскою ревностию, злочестивый догмат его обличил письменно (речь идет о Василии Великом – иерод. М.) Этим ясно доказывается, что в то время везде приносился квасной хлеб, согласно древнему учению и просвещению честнейших проповедников Бога-Слова. Поэтому, как порождение еретической мысли, а не апостольское просвещение, и не древнее учение и многолетний обычай, – отвергните от общества верных этот догмат, чтобы быть вам во всем непорочными и непреткновенными. Ибо в безквасном приношении жертвы заключается не малая часть израильского праздника”6, – и, далее, в другом сочинении, преп. Максим приводит 70-е апостольское правило и 11-е правило Пятого Лаодикийского собора против употребления опресноков как иудействования7.
Не старые ли иудейские опресноки латинян отзываются в теперешнем филоиудействе их попыток вести диалог “как дети Авраама с детьми Авраама”, отказываясь, таким образом, от Христа8.
Сколько-нибудь подробное углубление в догматику не входит в нашу задачу, но совсем без догматики не обойтись и при разговоре о практике моления по “Розарию”. Молитва по четкам, обращенная к Матери Божией, вернее, упоминание о ней, встречается начиная с VII в. Собственно католическая форма этой молитвы, так или иначе отразившая результаты отпадения латинян от Вселенского Православия, восходит ко времени между XII и XIV веками. Тот “Розарий”, по которому молились в начале нашего века португальские дети, остался нам недоступен, но поскольку известно, что Лючия, Франсишко и Жа-синта в момент явлений были неграмотны, мы можем предположить, что было всего лишь несколько молитв, помнимых наизусть (кроме “Богородице Дево9 и “Отче наш”), которыми дети молились “по Розарию”.
Но вот перед нами два варианта “Розария”, совсем еще недавнего времени – 1974 и 1992 гг. издания, заслуживающих нашего внимания хотя бы потому, что представляют собой своеобразный плод фатимских событий, – после Фатимы “Розарий” распространился очень широко, – и еще потому, что оба они изданы на русском языке, причем издание 1992 г. предназначено непосредственно для России.
В “Розарии”, изданном в типографии “Св. Схоластики” в Субиако, Италия, в 1974 г., мы встречаем не только ссылку на повеление “Фатимской Дамы” читать “Розарий”, но и 42-кратное повторение (на сравнительно небольшой объем книжечки) одной из фатимских молитв, сообщенных детям “Дамой”. И, кроме того, целый букет ересей. С первой же страницы, с первых же строк – Filioque: “Верую в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца и Сына (Иисуса) исходящего” (с.1). Всего в этом “Розарии” Filioque исповедуется 4 раза (Преп. Максим Грек вот что пишет, в частности, против Filioque: “Отец есть единственный источник Божественного естества. А тем, чтоб признавать и Сына испустителем, отвергается Его особенное истинное свойство сыновства. Это мудрование вводит два лица, вполне противные друг другу, так как каждому приписывается причина третьего лица. К тому же весьма грубо и хульно вводятся два начала в трисветлом естестве. Если числом два испустителя, то как же и не два источника Духа? Как по существу Бог един троичен, так и тричислен есть по ипостасям. Следовательно, должно допустить, что или лицами или по существу соединяются испус-тители, когда испускают присносущного Духа. И если допустим, что они соединяются лицами, когда испускают присносущного Духа, то ясно выйдет смешение Савеллиево, когда оба соединяются в одно лице. Если же опять скажем, что соединением существа испускают они присносущного Духа, то я, воистину, отказываюсь рассматривать происходящую отсюда несообразность. Ибо существо и соединение одно для всех трех лиц: они равны между собою ипостасями во всем, кроме способа их бытия. Поэтому окажется, что и Дух вместе с Отцем рождает Сына. Что может быть нечестивее этого? Если для того называешь ты Сына испустителем, чтобы показать Его во всем равным рождающему Его, как я слышал от твоей премудрости, то следует уже тебе тоже даровать и Духу, ибо и Он равен Отцу и Сыну: пусть и Он вместе с Отцем рождает Сына, чтобы и Дух оказался равным Отцу и Сыну”10.
“Дух же Святый не от Сына или через Сына имеющим Существо, но от Отца исходящим свой же именуется Он Сыну, как единосущный с Ним11.
12 раз на страницах “Розария” исповедуется новоизмышленное католическое учение о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы, объявленное в 1854 г. папой Пием IX. Современник принятия этого догмата латинянами Свят. Игнатий (Брянчанинов) пишет: “При всем величии Божией Матери, ее зачатие и рождение совершалось по общему закону человечества; следовательно, общее исповедание рода человеческого о зачатии в беззакониях и рождении во грехе принадлежит и Богоматери. Произнесла смиренная и благодатная Мария это исповедание во услышание вселенной! Ощущая присутствие вожделенного Спасителя во утробе своей, она от действия духовной, благодатной радости произнесла исповедание в следующих чудных и достопримечательных словах: “величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой О Бозе Спасе Моем: яко призре на смирение рабы Своея: се бо отныне ублажат Мя вси роди” (Лк, I, 46-48). Богоматерь исповедует пред всем человечеством, в Евангелии, читаемом всеми человеками, что рожденный Ею Бог есть вместе и Ее Спаситель. Если же Бог есть Ее Спаситель: то она зачата и рождена во грехе по общему закону падшего человечества. Бог – Творец и Ангелов и человеков; но Он – Спаситель одних человеков; относительно Ангелов, не подвергшихся падению, Он – Господь их, но не Искупитель и не Спаситель. Признание Бога разумною тварию Спасителем есть вместе признание этою тварию своей собственной погибели, в падении. Зачалась и родилась Дева Мария в погибели, в узах вечной смерти и греха, родилась в состоянии, общем всему человеческому роду. Рождение Ею Бога, Спасителя Ее и всех человеков, доставило Ей величие, превысшее величие безгрешных Ангелов, невкусивших душевной смерти и ненуждавшихся в Спасителе”12.
Дважды исповедуется в этом “Розарии” догмат о чистилище: на ее. 28 и 107 (о нем см. у нас выше).
Дважды, на с. 111 (“Не только заслуги и воздаяния самого Иисуса Христа, но и всех мучеников и святых и каждого верующего составляют сокровище Церкви”) и на с. 114 (“Чем выше число дел, приносящих заслуги, тем крепче связь любви с Богом, тем больше становится благодать, которой можно пользоваться из сокровищницы также и для других. Значит, возможность пользоваться заслугами других пропорциональна нашей собственной близости к Богу, полученной благодати и, следовательно, самих “заслуг Иисуса Христа”) – косвенное исповедание учения о сверхдолжных заслугах святых с его бухгалтерией.
Упоминание о “наместничестве Римского Первосвященника” Христу (на с. 102) и его “безошибочности в вопросах религии” (с. 62); “отпущение грехов священником имеет юридическую силу” (с. 2) со ссылкой на Тридентский Собор 1545-1563 гг.
Дважды исповедуется “соучастие в Искуплении наряду с Сыном Искупителем” (с. 115) Пресвятой Богородицы:
“В качестве духовной Матери всего человечества и Соучастницы Искупления Пресвятая Дева Мария простирает свои заслуги на все Мистическое тело, которое обнимает всех людей (?! – иерод. М.), даже некоторым образом также и Ангелов. Она заслужила все, что можно считать заслугами самого Иисуса Христа, Главы всех людей, источника всякой благодати” (с. 115). Еще одно новоизмышление. Сравни у пророка Исайи: “Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Воссора, столь величественный в Своей Одежде, выступающий в полноте силы Своей?” “Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать”. Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? “Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое; ибо день мщения – в сердце Моем, и год Моих искупленных настал. Я смотрел, и не было помощника; дивился, что не было поддерживающего; но помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя – она поддержала Меня; и попрал Я народы во гневе Моем, и сокрушил их в ярости Моей, и вылил на землю кровь их”. Вспомяну милости Господни и славу Господню за все, что Господь даровал нам, и великую благость Его к дому Израилеву, какую оказал Он ему по милосердию Своему и по множеству щедрот Своих” (Исайи, LXIII, 1-7).
И это не говоря уже о том, что мы встречаем в этом “Розарии” еще и такие “перлы”: Спаситель, де, “просил Иоанна Крестителя совершить над Ним крещение установленным порядком, в покаяние грехов” (с. 28); “Иоанн Предтеча возлил воду на главу Иисуса” (с. 29); “Воскресший сошел в преисподнюю” (с. 31); “Мы должны воздавать славу Отцу, Который родил сына путем познания” (с. 55); “Ты, с высоты небес, какими мы их представляем себе в нашем воображении, как Царство славы” (с. 132), что категорически запрещается Свв. Отцами Православной Церкви; или, вот еще, в надуманном “ответе на молитву”, в том же “Розарии”: “люби Меня, каков ты есть” (с. 133), “люблю в тебе также твои слабости” (с. 134), “Я мог бы предназначить тебя для больших подвигов. Нет, ты будешь безполезным рабом. Я возьму у тебя даже то немногое, что ты имеешь… потому, что Я создал тебя только для любви” (с. 134). Сравни слова Спасителя в Евангелии: “Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную” (Иоан. XII, 25) или: “Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее сядь за стол? Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам? Станет ли он благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? Не думаю. Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать” (Лк. XVII, 7-10).
В “Розарии” 1974 г. мы встретим и “Величит душа Моя Господа” по церковно-славянски русскими буквами (с. 124), и православный Символ веры “Верую…” (с. 130), без Filioque. В этом проявляется своеобразная униатская логика, что вполне видно и по “Розарию” 1992 г. издания, на обложке которого репродукция Казанской иконы, много лет находившейся не где-нибудь, а в Фатиме. По этой логике на страницах этого “Розария”, выпущенного специально для России, оказываются вполне совместимыми православные литургические тексты в русском переводе -с молитвой Франциска Ассизского, автора известных слов: “Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которого не искупил бы исповедью и покаянием”, в оценке православных богословов – прельщенного, обманутого бесами человека13.
По этой же логике уже упомянутая Казанская икона Пресвятой Богородицы должна, по замыслу составителей “Розария”, мирно ужиться с иллюстрациями “глубоко религиозными по своему духу” (с. 46), по мнению тех же составителей, художника Брад и Барта, который хотя и “работает в традиции школы Фра Анжелико и Мемлинга” (с. 4), но в иллюстрации на с.43, выполненной по типу “коронование Богородицы”, возводит ересь Filioque в квадрат, изображая Отца и Сына не только приосененными – испускающими – соединенными Духом (голубь), но еще и симметричными “братьями – близнецами”, это еще и савеллианство, осужденное на Александрийском (261 г.) и на Римском (262 г.) соборах.
При всем при том составители ответственно заявляют, “что совместная молитва, к которой мы зовем, не имеет ничего общего с латинизацией или с прозелитизмом”. Они “твердо верят”, “что Святая Православная Церковь неотъемлемо принадлежит к Мистическому телу Христа” (с. 9), а целью молитв по “Розарию”, с ссылкой на фатимские откровения, является, де, “спасение России (с. 3) и “примирение между Православной и Католической Церквами” (с. 9).
Не слишком ли много застарелых и новых14 ересей и сквозящей сквозь них хулы?